Но эти обвинения могли основываться только на показаниях свидетелей. Как же могла
сложиться ситуация, что свидетелей не оказалось, и даже лжесвидетели говорили иное?
Никто бы не потребовал казни для человека, который обещает разрушить Храм (тем более,
обещая быстро восстановить его): дело, заведомо невозможное для человека или небольшой
группы. С точки зрения первосвященника, пустая болтовня. Конечно, он отнюдь не боялся, что
Иисус разрушит Храм силой Б. – иначе он не стал бы преследовать Иисуса.Называть себя
сыном Б. не представляет проблемы в иудаизме. Это обычная аллегория. Забавно, что Лк3:38,
приводя генеалогию Иисуса, всех его предков от Адама называет сынами Б., поскольку
возводит генеалогию к Б.
Не исключено, что объявление Иисуса себя сыном Б. или даже «сыном человеческим» было бы
богохульством с точки зрения автора – сектанта. Трудно представить себе, как те или иные
сектанты могли толковать богохульство, но распространение его на объявление себя сыном Б.
представляется вполне вероятным. По крайней мере, любое расширительное толкование имело
шансы затронуть и эту декларацию. Тем более вероятно, что эпизод придуман сектантами, а не
является реальным описанием деятельности синедриона. Язычники также весьма
расширительно толковали богохульства: так, у римлян типичным религиозным обвинением
было осквернение обрядов.
Часто ссылаются на Хони (Ониаса, Ану) Галилеянина, которого побили камнями возле
Иерусалима. Он творил чудеса и называл себя сыном Б. Но, во-первых, его линчевали.
Формальный суд, синедрион, не смог бы признать его виновным. Во-вторых, причиной побития
камнями были, скорее, чудеса. Ведь если бы толпа принимала чудеса, то провозглашение Хони
сыном Б. выглядело бы как их естественное объяснение. В-третьих, реальной непосредственной
причиной убийства был его отказ проклясть Аристобула II, как того требовали нападающие.
Иисус, как видим, напоминает харизматического Хони.
Объявление себя Мессией могло относиться к разделу обмана (традиция, возможно, отраженная
в Талмуде, где Иисус назван «deceiver»). Особенно в той накаленной ситуации, разумные
лидеры народа старались бы выкорчевать привторщиков, которые могут привести к
беспорядкам и римским санкциям. Однако проблема в том, что нигде у Матфея Иисус не
называет себя Мессией, и нет ни намека на его воинственность, разве что кроме эпизода
изгнания торговцев из Храма. Хотя и возможно, что это отсутствие – след «чистки» Евангелия с
целью показать лояльность к римлянам, такое предположение остается практически без
доказательств. Тем более, если требуется доказать мессианские притязания Иисуса, а не
следование ему как учителю или пророку.
Эти обвинения, технически, не содержали состава богохульства (m.Sanh7:5) – религиозного
преступления некорректного использования имени Б.: тетраграмматона или какой-ниубдь
комбинации букв, которые во множестве тогда создавались. Тем более, здесь нет состава
государственного преступления, с которым Иисуса можно было бы вести к Пилату. Конечно,
мы предполагаем, что дошедшая до нас традиция о содержании богохульства отражает точку
зрения и саддукеев, теология которых освещена в Талмуде совершенно минимально. Если же от
Пилата ожидали утверждения решения еврейского суда, особенно против собственной воли,
необходим был формальный суд, который явно не состоялся. Теперь, у нас нет ни малейшего
представления о компетенции синедриона. Для римлян было бы необычно уважать местное
законодательство, и очень сомнительно, что смертная казнь могла назначаться местными
судами за все традиционные преступления. Ососбенно в Иудее, которая тогда уже была
протекторатом, и на нее не распространялось обещание Юлия Цезаря сохранить в Иудее как
государстве иудаизм как легальную религию, с соответствующими правами и юрисдикцией.
Наиболее вероятно, римляне оставили синедриону право выносить смертные приговоры только
за богохульство, преступление против легальной в Римской империи религии.
Yoma86: «Но если он загрязнил имя Б. и раскаялся, раскаяние, Йом Киппур и страдания оградят
его…» Т.е., даже гораздо позже Иисуса оскорбление имени Б. без раскаяния теоретически могло
быть основанием для казни. Более вероятно, отсутствие раскаяния рассматривалось как
преграда на пусти к спасению, без необходимости наказания в этой жизни.
В этом контексте, Иисус несанкционированно употреблял имя, возможно, только для
совершения чудес – что, иудеи, естественно, отрицали. Они считали, что он исцеляет именем
дьявола, египетскими заклинаниями, но никак не именем Б. Действительно, ведь Иисус едва ли
мог его узнать от людей, поскольку оно теоретически было известно только первосвященнику.
То есть, запись согласными была общеизвестна, вопрос был в огласовках. Следовательно,
признав употребление Иисусом имени, иудеи вынуждены были бы признать его пророком, не
допуская, конечно, суда. Даже без этого рассуждения, маловероятно, что исцеления (добрые
дела) воспринимались бы как неправильное использование имени.
272
Здесь может быть своего рода черный юмор. Считается, что имя полностью знали только
первосвященники. Соответственно, полностью произнести его вряд ли кто-то мог. И санкция ,
скорее всего, была чисто декларативной.
Талмуд, действительно, описывает привлечение к суду за minuth. Точное значение этого слова
утеряно, но это скорее сектантство, чем ересь. Так, b.A.Zarah16 упоминает случай р.Элиезера,
которому вменялась minuth без какого-либо примера ереси. Сам раввин считал, что причиной
было его общение с сектантом, а не конкретное нарушение Закона или помысел о нарушении.
Возможно, это только легенда (ведь не судили же иудеев, перешедших к, например, эбионитам
или разговаривавших с ними) и, уж тем более, за minuth не казнили.
Важно понять, что обвинения против minim были, скорее, всего лишь декларацией. Причем,
сделанной совершенно сознательно. M.Sanh11:5: «Ложный пророк: тот, кто пророчествует о
том, что на самом деле не слышал или о том, что ему на самом деле не было сказано, казнен
человеком. Но тот, кто прячет свое пророчество, кто пренебрегает словами другого пророка,
или пророк, который нарушает свои собственные слова, казнен небесами…» Поскольку не
может быть свидетелей, который подтвердят, что именно слышал объявляющий себя пророком,
доказать преступление заведомо невозможно, и наказание оставляется небесам. Конечно,
проблема существует для лжепророка, формулировавшего настолько точно, что неисполнение
его пророчества могло быть доказано. Сам факт неисполненности был доказательством того,
что пророк не принял («не слышал») того, о чем говорил. Мишна защищает даже таких людей,
вводя специальный состав преступления: «нарушает собственные слова», эвфемизм для
несбывшихся пророчеств, наказуемого на небесах.
Преследование minim могло начаться после разрыва с сектантами, осуществленного
Гамалиилом II. Хотя теократия была тогда слишком слабой. Конечно, преследование сектантов
теоретически не исключено и раньше. Хотя известные случаи (например, распятие Александром
Яннаем 800 фарисеев) были вызваны более политическими, нежели религиозными
разногласиями. В целом, реальные и агрессивные (казнь) меры против сектантов вряд ли бы
возможны в Иудее с ее множеством религиозных направлений.
M.Sanh7:11 о колдовстве опять избегает осуждать: «Тот, кто творит чудо – виновен, а тот, кто
только создает иллюзию – нет». Похоже, иудеи не поверили в чудеса Иисуса, если не
упомянули в обвинении – которое могли бы подтвердить множество свидетелей.
Трудно представить, как именно производилось осуждение за ересь. Ведь приговор синедриона
должен был быть утвержден прокуратором. Теперь, никто не мог запретить иудеям переходить
в другие религии, легальные в империи. Скорее, достаточно было даже не легальности, а
толерантности государства по отношению к той или иной религии. Наверняка отход от
иудаизма не наказывался прокуратором, по меньшей мере, начиная от периода преследований
Адриана (и поражения в последовавшем восстании бар Кохбы), а, вероятно, и раньше.
Хотя чужие веры иногда вяло преследовались в Риме, в целом обстановка характеризовалась
одилием философских направлений. Лука был написан в языческом окружении, и автор
понимает невозможность осуждения римским префектом из-за разногласий в вопрос легальной
веры. Поэтому в Лк23:2 то, что Иисус называл себя царем иудейским (явно религиозный
термин), перестает быть самостоятельным обвинением. У Луки оно является объяснением,
почему Иисус запрещал платить имперский налог («подать кесарю»). И именно призыв не
платить налог вменяется в вину Иисусу на суде Пилата. Безусловно, здесь просто попытка
привязать эпизод к реальности, ведь в Лк22:70-71 синедрион обвиняет Иисуса в объявлении
себя Сыном Б. Впрочем, и это фантазия автора, потому что эпитет был распространен, и его
употребление означало, максимум, чрезмерное эго.
Лука тоже избешает естественного объяснения казни: массового следования и стычки в Храме,
затеянной Иисусом. Это явно было бы лучшим объяснением, чем сомнительный вопрос о
налоге. Такое молачние вполне предсказуемо, если евангелисты хотели скрыть беспорядки,
вызванные их лидером.
26:62-63: «Тогда первосвященник поднялся и сказал: ‘Можешь ли Ты ответить на их
свидетельства?’ Но Иисус молчал».
Иисусу достаточно было бы ответить на эти обвинения, показать отсутствие факта
богохульства. Его молчание неявно показывало согласие с обвинением. Если он сам решил
молчать, то в чем можно винить синедрион?
26:63-64: «Тогда первосвященник сказал ему: ‘Поклянись Б. Живым, скажи нам, если Ты –
Мессия, Сын Б.’ Иисус сказал ему: ‘Ты так сказал’».
273
Вряд ли первосвященник мог так сказать. Он знал, что Мессия – человек. Именно сектанты
считали его божественной фигурой. «Сын Б.» употреблено как конкретный признак, не как
аллегория. Такое обращение, скорее, было свойственно сектантам.
Находясь под присягой, Иисусу достаточно было назвать себя Мессией. Не только бы дело было
решено в его пользу, но его признали бы Мессией.
Для человека тогда было невозможно нарушить клятву или солгать под присягой. Видимо,
Иисус не назвал себя Мессией по одной простой причине – он им не был. Аналогично, Иисус не
называл себя Мессией, находясь среди учеников. Он ушел от ответа на такой же вопрос Иоанна
Крестителя (через учеников Иоанна).
Предложенный судьями тест был, в общем, весьма корректным. Иисусу предложили
поклясться, что он – Мессия. Учитывая огромный вес клятвы в те времена, ему вполне могли бы
поверить. Тем более, сопроводи он клятву каким-нибудь чудом.
Но расчет священников оказался правильным. Иисус не смог произнести ложную клятву.
Евангелист здесь путает: уклончивый ответ Иисуса («ты сказал») был бы однозначно воспринят
как отказ, а не как утверждение. Основанием обвинения было вовсе не то, что Иисус назвал себя
сыном Б. в синедрионе. Напротив, ему было бы вменено, что он называл так себя всюду, однако
не смог этого подтвердить в суде.
Вполне возможно, что «ты так сказал» является поздним редактированием грубой ошибки (или
гностической формулы), сохранившейся у Марка. Там Иисус отвечает «Я есть», что на иврите
обозначает имя Б.
Однако в целом позиция первосвященника понятна. Даже скудные описания того времени
доносят до нас немало упоминаний о лжепророках и лже-Мессиях. Каждого из них принимала
большая или меньшая часть населения. Они представляли собой реальную угрозу для иудеев,
поскольку провоцировали столкновения с римлянами. В худшем случае восстание лже-Мессии
бар Кохбы окончилось уничтожением иудейской теократии в начале 2в.
Священники были образованными людьми с хорошим политическим опытом. Они понимали и
ложность, и опасность таких притязаний. Их задачей было обезопасить иудейское государство
от притворщиков.
В случае Иисуса, они, безусловно, понимали примитивность его учения, отсутствие какой-либо
оригинальности. Можно не сомневаться, что о чудесах ходили только слухи, но священники (и
вообще кто-либо) их не видели. Они не сомневались в ложности претензий Иисуса, который
хитро отказывался прямо называть себя Мессией, предоставляя своим последователям
догадываться об этом и распространять слухи.
26:64: «Иисус сказал ему: ‘… отныне узрите Сына Человеческого, сидящего справа от силы и
идущего на облаках небесных’».
Это помпезное заявление никак не совмещается с уклончивым ответом, данным только что. Ее
автор не усмотрели разницы между обращенным к Иисусу вопросом о сыне Б. (26:63) и
приписываемым ему ответом о сыне человеческом. Редактор, конечно, знал, что священники не
увидели Иисуса на облаке. Совершенно очевидно, что наличие такого текста в Евангелии
вызывало бы изрядный скепсис в то время, когда события (или легенды о них) еще были свежи
в памяти. Таким образом, вставку можно датировать временем, минимум на 100-150 лет позже
описываемых событий. Либо же сами события были совершенно мифическими, и были
привязаны к определенному времени (и некоторым историческим фигурам) уже впоследствии.
Евангелист уже в который раз цитирует Дан7:13-14: «вот, с облаками небесными шел как бы
Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И ему дана власть…»
Перевод целенаправленно искажен: убрано «как бы» в отношении «Сына Человеческого».
Заодно евангелист творчески представил Иисуса одновременно сидящего и идущего. Конечно,
мы не представляем себе Б., путешествующего с земными облаками. Речь, вероятно, вообще не
об облаках, но о присутствии Б. – Shekinah – облаке славы.
Маловероятно, но не исключено, что Иисус намеренно представлен как одновременно сидящий
и идущий. Это согласовывалось бы с гностической концепцией Фм50:3: «Если они спросят вас:
‘Каково свидетельство Отца вашего в вас?’, скажите им: ‘Это движение и покой’».
Цитируя Дан7:13: «вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий…», Матфей
вынужден дополнить, что Иисус до того сидел рядом с Б. (ведь где-то он должен находиться до
конца дней). Но Дан7:13 продолжает: «…дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему». То
есть, Иисус рядом не сидел, и Даниил описывает другую ситуацию.
274
Автор пытается связать две традиции: Исаии «как агнец пред стригущим его безгласен»
(принципиальное для христианской концепции пророчество, хотя и неверно трактуемое) и
точное указание Иисусом на свою божественность (для чего Иисус все-таки должен это
подтвердить в авторитетном месте). В результате, Иисус одновременно и страдающий раб
(26:63), и Мессия, и сын Б., и божественный «как бы Сын Человеческий» (26:64).
26:65: «Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: ‘Он богохульствует! на что еще
нам свидетелей?’»
Важно понимать: если бы Иисус под присягой назвал себя Мессией, это не было бы
богохульством. Но он несколько завуалированно отказался от божественного происхождения,
ответив уклончиво: «ты сказал». Вне сомнения, суд воспринял эту фразу именно как отказ. Дело
в том, что мнение свидетеля не могло быть доказательством, что наверняка было известно
первосвященнику. Иисус же апеллирует именно ко мнению судей.
Однако эпизод содержит признаки сектантского происхождения. Иудеи едва ли воспринимали
ложное употребление термина «Месия» как богохульство. Сектанты же, для которых Мессия
был центральной, божественной фигурой, считали свое трактовку настолько естественной, что,
не задумываясь, приписали ее первосвященнику.
Тогда употребление цитаты из Даниила («Сын Человеческий») в отношении Иисуса может быть
расценено как богохульство. Первосвященник не возражает против «ты сказал», понимая их как
отказ. Он закономерно протестует, когда Иисус, признав себя не Мессией, применяет по
отношению к себе пророчество.
Если признать иудейское происхождение (но не достоверность!) 26:65, то становится понятной
точность в подробностях. M.Sanh7 предписывает тому, кто услышал богохульство, разодрать
одежду. Услышав декларацию Иисуса, члены синедриона сами убедились в преступлении, и им
уже не нужны были свидетели. Конечно, Мишна написана после событий осуждения Иисуса, но
традиция тогда, видимо, не отличалась от позднее записанной, по крайней мере, в таких
простых деталях. Согласно M.Sanh6:4, наказанием за богохульство является побитие камнями и
последующие повешение на дереве – последнее описывает Павел.
Вообще, евангельское описание подозрительно точно соответствует Мишне. Трудно допустить,
что, одновременно, и Мишна точно отражает судебную практику того времени, и Евангелие
сохранило мелкие детали процесса (особенно когда никто из христиан на заседании не
присутствовал). Очень вероятно, что редактор пользовался текстом Мишны, и тогда эта часть
Евангелия датируется никак не раньше середины 2в.
26:66: «Как вам кажется? Они же {присутствующие} сказали в ответ: ‘Повинен смерти’».
Но ведь это не линчевание. Римский префект, тем больше не заинтересованный в казни Иисуса,
не стал бы утверждать приговор без формального суда. Перикоп же описывает отсутствие даже
голосования, причем в определенном порядке: в данном случае, от младшего к старшему.
Заседание вне Храма, ночью, в неизвестном составе, без надежных свидетелей, формального
голосования, с вынесением решения в день слушания (а не на следующий день) категорически
расходится с нашими представлениями о тогдашней иудейской легальной системе, наиболее
развитой системе того времени.
Подобное судопроизводство было, по-видимому, нетипично для иудейской культуры. Талмуд
во многих местах (например, Sanh37) упоминает, что разбойники были известны соседям.
Конечно, можно предположить, что они не грабили там, где живут. Но, с точки зрения властей,
их все равно лучше было наказать. Наиболее реальным объяснением проявляемой по
отношению к ним толерантности представляется отсутствие доказательств их участия в
преступлениях. То есть, даже в таких случаях требовался формальный суд.
Скорее, такой суд напоминает линчевание самими христианами своих оппонентов.
Более вероятно, слушание дела в синедрионе – фантазия Матфея. Лк22:66-71 содержит лишь
короткое описание совета священников и книжников, на котором Иисус согласился с тем, что
он сын Б. Тогда его повели на суд Пилата.
Знакомый с иудейской судебной процедурой Матфей адаптировал этот эпизод к заседанию
синедриона.
Не исключено, здесь наслоение. В первоначальной редакции Иисус мог отказаться от своего
мессианства, с какими-то последствиями (изгнание?) Затем, была добавлена версия о
богохульстве и описана казнь.
275
26:67-68: «Тогда они плевали в лицо Его и ударяли Его… говоря: ‘Прореки нам, кто ударил
Тебя, Ты – Мессия!’»
Насколько мы сегодня представляем себе процедуру судопроизводства в синедрионе, это
невозможно. Даже в случае осуждения на казнь предписывается соблюдение строгой
процедуры. В частности, перед заключенным идет глашатай, предлагая представить
свидетельства в пользу изменения приговора.
С другой стороны, Лк22:63-65 описывает, что Иисуса била толпа до суда, а не старейшины.
Лк22:64 правильно уточняет, что Иисусу завязали глаза.
Жестокая проблема состоит в том, что это требование было вполне корректным. Будучи
пророком, Иисус смог бы ответить им, спася себя и, предположительно, весь мир.
26:69-73: «И вот, Петр сидел снаружи, во дворе». Слуги поочередно узнают его, как бывшего с
Иисусом, а он отказывается. «Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и
ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя».
Во дворе дома первосвященника мог сидеть ограниченный набор людей. Понятно, что слуги
знали друг друга. Естественно, Петра признали бы за чужого. Ночью это вряд ли мог быть кто-
то посторонний, но, скорее всего, кто-то из бывших с Иисусом. Поэтому Петр вряд ли бы сидел
среди других, ожидая, пока его узнают. И он даже не спрятался после того, как его узнала
служанка.
Петр же молчал. Неужели «обличающей речью» сочли галилейское наречие, когда он отвечал,
что не знает Иисуса?
26:74: «Тогда он {Петр} начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека…»
Петр не просто отрекается, но клянется – несмотря на прямой запрет Иисуса. Видимо, это все
же была не лживая клятва (что очень много значило в то время), но просто заявление. Впрочем,
Иисус требовал правдивости каждого слова, 5:37.
Добавим классические три отречения, сомнительную хронологию, ужатую до рассвета (пения
петуха), отсутствие преследований учеников. Скорее, это поздняя вставка, когда понадобилось
принизить Петра, видимо, в споре с другими руководителями церкви.
27:1: «Когда наступило утро, все главные священники и старейшины народа сговорились
против Иисуса, чтобы придать Его смерти».
Это не может быть согласовано с хронологией синоптиков. Священники в пасхальную ночь
находились в Храме, соблюдая ритуальную чистоту. На неиудейское происхождение может
указывать «народа». Матфей едва ли бы стал уточнять, для него очевидно, что «старейшины»
относится к иудеям.
И зачем понадобилось сговариваться утром? Ведь они уже вынесли вердикт в 26:66. Здесь
явный след другой традиции, которой придерживается Лука: старейшины беседуют с Иисусом,
нет заседания синедриона.
27:2: «отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю».
Фальсификатор, похоже, не уверен, как называлась должность Пилата. Правильный титул
Пилата - префект, а не прокуратор или «правитель». Первый – просто начальник, в данном
случае – вместо отсутствующего законного царя Иудеи. Второй – официальный наместник Рима
на принадлежащей империи территории (а не протекторате), распоряжающийся землей и
финансами.
Даже само имя «Понтиус Пилат» очень необычно. Имени «Пилат» в латинском языке нет.
Чтобы как-то разрешить эту проблему, этимология была подогнана под pileatus, «носящий знак
освобожденного раба». Но употребление pileatus в качестве имени собственного мне, например,
нигде не встречалось. Безусловно, это последнее имя, применения которого мог бы желать
римский префект.
Кроме того, должность префекта была довольно высокой. В Риме случалось, что отпущенники
становились наместниками, но тогда они обычно принадлежали к самым высоким семьям –
обычно к императорской.
Имя «Понтий» обычно производят от римской семьи Pontii, но мне неизвестны серьезные
обоснования статуса этой семьи, достаточного высокого, чтобы их раб мог стать префектом.
Кроме того, представляется значительно более естественным обозначить этимологию «Понтий»
от лат.«правитель». Тогда имя «Понтий Пилат» превращается в издевательское нарицательное
«правитель-раб», а история осуждения Иисуса еще больше попахивает мифом.
276
27:3-4: Иуда возвращает деньги священникам и старейшинам. «Он сказал: ‘Я согрешил, предав
невинную кровь’. Но они сказали: ‘Что нам до того? Заботься об этом сам’».
Эпизод не может быть достоверным уже потому, что другие христиане там не присутствовали,
и рассказать было некому.
То, что Иуда помог предать Иисуса суду, вообще говоря, едва ли было грехом. Конечно, если
только Иуда не знал о заведомой несправедливости суда. Впрочем, даже Евангелие описывает
наличие у Иисуса возможности защиты.
Более важно, священники, фактически, признают невиновность Иисуса. А, значит, то, что он
был Мессией. Вот это уже невозможно.
Похоже, эта глубокая история утратила свой первоначальный смысл. Единственное
правдоподобное объяснение для придумывания эпизода заключается в попытке расчистить
место для еще одного апостола, вероятно, Павла. Но Павел всюду упоминает двенадцать
апостолов, наверняка не зная о истории с избранием Матфия в Деяниях вместо Иуды. Исполнял
ли Иуда волю Иисуса или самостоятельно решил помочь ему реализовать свою судьбу,
относится к области предположений. Иуда был шокирован судом, хотя Пилат еще не утвердил
приговор. Предал ли он Иисуса священникам по какой-то иной причине, не ожидая осуждения?
Мы не узнаем, каково было соглашение между Иудой и старейшинами.
27:3-7: «Иуда… раскаявшись, возвратил тридцать сребренников главным священникам и
старейшинам… купили на них землю горшечника, для погребения странников».
Священники и старейшины вряд ли собирались вместе, чтобы Иуда имел возможность
возвратить им деньги. Вероятно, что в пятницу первого дня (синоптики) или перед (Иоанн)
праздником священники находились в Храме, соблюдая ритуальную чистоту. Они вряд ли бы
стали контактировать с явно нечистым человеком.
Очевидно, речь идет о поле рядом с Иерусалимом. В городе должно было быть немало
странников, и, соответственно, поле требовалось немалое. Глиняные изделия были очень
дешевыми, и горшечники, судя по всему, - людьми бедными. Откуда у такого человека целое
поле? И как можно было купить землю за мелкую сумму в тридцать сребренников? И, если
была необходимость в покупке земли, и цена была такой низкой, почему ее не купили раньше,
не дожидаясь денег от Иуды?
С другой стороны, вряд ли часто казнили путем побития камнями – вероятно, в то время так
наказывались только религиозные преступления. Тогда могло просто отсутствовать отдельное
поле для захоронений казненных таким способом. Можно бездоказательно предположить, что
тридцать сребренников были использованы на приобретение места конкретно для Иисуса. Тем
самым этот участок земли становился общественным, и выполнялось требование Закона.
Кстати, тридцать сребренников могло быть совсем не мелкой платой. Эпизод весьма явно
связан со сценой осуждения Сократа, в которой его сторонники предлагают заменить казнь на
уплату штрафа в тридцать мин серебром. Это могла быть стандартная метафора цены жизни.
Одна мина составляла сто драхм, каждая из которых соответствовала дневной зарплате
работника. По странному анахронизму, во времена Иисуса динарий также являлся мерой
дневной зарплаты. То есть, Иуда мог получить где-то десятилетнюю зарплату работника.
Неизвестно, были ли эти «сребренники» динариями, минами или шекелями. Языческий автор
эпизода мог выбрать тридцать сребернников как эквивалент популярной тирской монеты –
тетрадрахмы. Однако очень сомнительно, чтобы в храмовой казне хранились запрещенные в
иудаизме монеты с изображениями людей.
Существовало много версий эпизода с тридцатью денежными единицами. Согласно
славянскому Флавию, за взятку в тридцать талантов священники получили согласие Пилата на
казнь.
27:9 о покупке земли горшечника на тридцать серебряных монет, выброшенных Иудой: «Тогда
сбылось реченное чрез пророка Иеремию, который говорит: ‘И взяли тридцать сребренников,
цену оцененного, которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал
мне Господь’».
Такого текста у Иеремии вообще нет. Обычная ссылка на Иер32:6-15: «Слово Господа было ко
мне: ‘Анамел, сын твоего дяди Шаллума, придет к тебе и скажет: “Купи мое поле, которое в
Анафофе”’… и купил я поле в Анафофе у Анамела, сына дяди моего, и отвесил ему семнадцать
шекелей серебра… и подписал свидетельство о продаже… Так говорит Господь…: ‘Возьми сии
записи… и положи их в глиняный сосуд, чтоб они оставались там многие дни… дома, и поля, и
виноградники опять будут покупаться в этой земле’».
277
Не совпадает текст. Вероятно, не совпадает место – Анафоф на территории Вениамина. Не
совпадает сумма: семнадцать и тридцать шекелей серебром. Совершенно другой смысл:
Иеремия говорит это царю Седекии в осажденном Навуходоносором Иерусалиме, подтверждая,
что иудеи вернутся на прежние места и записи о собственности понадобятся – именно поэтому
они хранятся в глиняных горшках.
Подходящий текст есть в Зах11:12-13: «если считаете правильным, то дайте мне плату мою;
если же нет - оставьте себе; и они отвесили мне в оплату тридцать шекелей серебра. Тогда
сказал мне Господь: ‘Брось их в казну в доме Господа’. И взял я тридцать шекелей серебра и
бросил их в казну…»
Захария в аллегоричной форме говорит о Б., Который становится пастырем стада (Израиля),
ведомого на заклание. Захария получил плату именно за эту работу (он взялся за нее, исполняя
откровение). Он берет деньги, следуя полученному откровению. Это контрастирует с виной
Иуды, который получил деньги путем предательства.
Речь о том, что Б. разрывает Свой завет благоволения с народами и требует платы за то, что Он
сделал для иудеев. Они же оценивают Его дела для них в очень малую сумму. Это деньги,
приносимые иудеями в Храм.
Существует немало толкований Захарии, особенно среди христиан, но именно это
представляется основанным на тексте. Путаницы добавляет и текстуальное различие. Сирийская
версия упоминает «казну». Мазоретский же текст – «для горшечника». Обычный выбор в
пользы «казны» основывается на отсутствии других упоминаний о присутствии в Храме
горшечников. Впрочем, это совершенно не исключено – там действительно могли находиться
мастеровые, обслуживающие храмовый комплекс.
Глиняные сосуды считались очень простой посудой (например, Midrash Tannaim42), хотя и
употреблялись в ритуалах (Лев14:5 и др.) Они могли употребляться в Храме только для самых
простых целей. Поэтому «для горшечника» показывает, насколько Б. пренебрегает недостойной
благодарностью иудеев.
Существует много гипотез, призванных объяснить аналогию Иисуса с Захарией. Интересное
объяснение заключается в том, что пастырь, который не смог привести свое стадо к раскаянию,
не должен продолжать жить, а должен быть убит. Впрочем, это поле для догадок.
Важно, что ссылка в 27:9 все-таки именно на Иеремию, у которого о горшечнике речь не идет
вообще. Здесь, похоже, интересный след склейки разных традиций.
По одной из них, соответствующей Захарии, Иисус был пророком, посланным, чтобы вести
стадо на заклание. Отсюда тридцать сребренников и горшечник. Весьма возможно, что
сребренники изначально имели какое-то иное происхождение, и только впоследствии были
связаны с Иудой (когда уже появилась концепция предательства). Вероятно происхождение
этой традиции после поражения в Иудейской войне в силу аллегории со стадом,
предназначенным на заклание.
Другая традиция предсказывала восстановление из послевоенного разрушения, аналогично
возвращению из вавилонского плена. Отсюда ссылка на Иеремию.
И обе этих традиции могли быть помещены на фоне эпизода о приобретении земли для
захоронения Иисуса.
Св.Августин в «О гармонии евангелистов» 3:7 признает, что тексты Матфея, где «Иеремия»
заменено на «пророк» являются фальсификациями, поскольку другие переписчики не стали бы
заменять оригинальный «пророк» на неверный «Иеремия».
Следует отметить, что целый ряд вставок использует ссылки на Ветхий Завет, которые, на
самом деле, отсутствуют. Маловероятно, что их авторы располагали существенно иной
редакцией Ветхого Завета. На иврите он переписывался с абсолютной точностью, вплоть до
шрифта и чернил. Скорее, фальсификатор рассчитывал на то, что проверять особенно некому и
поленился уточнить цитату. Или даже исправил свою копию Библии, которая в дальнейшем не
получила распространения. Конечно, писцы могли пользоваться неаккуратными конспектами
Библии, а не самой книгой.
Наверняка шел и процесс согласования цитат в новом завете с распространенными текстами
Библии. То есть, цитаты, сегодня следующие Септуагинте, вполне могли изначально – по
крайней мере, во многих случаях – совпадать с арамейским или ивритским текстами.
Деян1:16-19 описывает приобретение земли и смерть Иуды совершенно по-другому: «приобрел
землю неправедною мздою, и, когда упал, разорвался посередине, и выпали все внутренности
его». По-видимому, Иуда умер от грыжи, обрабатывая землю, купленную на деньги от
предательства Иисуса. В этом виде эпизод не лишен логики: у Иуды была цель – покупка земли.
278
Кстати, смерть предателей от кишечной болезни была, похоже, традиционным сюжетом в
греческой культуре. Так, например, погиб Callisthenes, покушавшийся на жизнь Александра
Македонского.
Там же Петр объясняет, что требуется выбрать другого апостола в связи со смертью Иуды.
Похоже, при жизни Иуды вопрос о его замене не возникал. Отсюда естественно предположить,
что Иуда был заподозрен в предательстве именно в результате скоропостижной смерти.
Эпизод с Иудой, вероятно, является поздней вставкой. ТайнИак2 говорит о двенадцати
учениках сразу после распятия Иисуса: очевидно, не исключая и Иуду Искариота. То же число
апостолов – причем, проповедующих - называет и Didache.
Еще, как минимум, во 2в. не существовало единой традиции о дальнешей жизни Иуды. Так,
Apollinaris из Laodicea принимал версию Папиаса (3:2): Иуда в течение длительного времени
гнил заживо. Это могла быть беспочвенная легенда или отголосок реальной болезни, возможно,
гангрена, которая нашла отражение в Деяниях как грыжа. В любом случае, это совсем иное
описание, чем в Деяниях или Евангелиях. Посольку Папиас отбирал только самую
авторитетную устную традицию, можно с уверенностью предоположить наличие и других
версий. С учетом такого разнообразия, историю Матфея об Иуде Искариоте трудно
воспринимать иначе, чем миф, лишенный существенного исторического содержания. Папиас и
Аполлинарий его не знали или не считали достоверным.
27:11-14: «’Ты царь иудейский?’… ’Ты так сказал.’… Но Он {Иисус} не отвечал ему {Пилату},
ни на одно обвинение, и правитель был чрезвычайно удивлен».
Даже в этом тексте, являющимся, вполне вероятно, поздней фальсификацией, Пилат судит
Иисуса не за религиозное, а за государственное преступление. Интересно, что автор Деяний
даже не допускает мысли о возможности преследования по поводу религиозных разногласий.
Деян18:12-16: проконсул Галлион отказывается рассматривать дело Павла, предлагая иудеям
самим разбираться в вопросах веры. И это поведение касалось уже изрядно новой – нелегальной
– религии, тогда как в случае Иисуса речь шла, максимум, о толковании иудаизма.
У Луки основное обвинение – побуждение к неуплате налогов. Что, конечно, еще больше
сближает Иисуса с Иудой Галилеянином.
Ин18:30: Иисусу вменяется doing evil. По мнению M.Smith, в римском праве это было
обвинение в sorcery. Указанное согласуется с Талмудом, но само по себе странно: очевидно,
тогда в Иудее было много волшебников, и никто их не преследовал.
Пилат, скорее, удивлялся молчанию Иисуса, поскольку оно в той системе юриспруденции
воспринималось как согласие с обвинением. Кстати, далеко не однозначно, что отказ отвечать
на вопросы префекта не был бы воспринят как оскорбление. Он как раз мог послужить
причиной избиения Иисуса римскими солдатами.
Молчание странно после уклончивого, но ответа Иисуса в синедрионе (26:64). Совершенно
понятно, что евангелист разрывался между рядом противоположных требований (или же мы
имеем дело с негармонизированными вставками). С одной стороны, его Иисус должен был
походить на Страдающего раба Исаии, который молчал. С другой стороны, он должен был что-
то заявить, как-то открыть себя в этот кульминационный момент. С третьей, он не мог назвать
себя под клятвой Мессией, потому что тогда его не могли бы осудить.
Христианские теологи любят ссылаться на Ис53:7: «Он не открывал уст своих; как овца,
которую ведут на заклание, как агнец пред стригущим его безгласен, так он не отверзал уст
своих». В 26:63 Иисус молчит, явно следуя пророчеству. Однако уже в 26:64 Иисус
разговаривает с первосвященником и цитирует пророчество, делая бессмысленным молчание в
предыдущем перикопе. Если речь шла о религиозном споре, то суд состоялся именно в
синедрионе, а не у Пилата, и Иисус должен был молчать перед первосвященником.
Аналогично 27:11: на вопрос Пилата: «Ты царь иудейский?» Иисус отвечает: «Ты так сказал».
Однако в 27:14 Иисус «не отвечал ему ни на одно слово» из обвинений священников. Можно
цинично предположить, что Иисус не хотел разочаровывать последователей в своем
сверхъестественном происхождении, и поэтому молчал на соответствующие вопросы.
Отголоски этой проблемы видны и у Луки. Лк23:3: Иисус отвечает Пилату на его вопрос: «Ты
Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь». Но вставка Лк23:6-12 описывает
общение Ирода с Иисусом и Лк23:9: Иисус «ничего не отвечал ему».
Иоанн, видимо, не слышал об Ис53:7. У него Иисус свободно разговаривает и с
первосвященником, и с Пилатом.
Неоднозначность с молчанием Иисуса может указывать на склейку различных прототекстов.
279
27:15-20: «На праздник же правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого
хотели. Был у них тогда известный узник, называемый Иисус Варавва…Но главные священники
и старейшины убедили толпу просить Варавву…»
Поздние тексты по очевидным причинам исключают «Иисус» («Б. с нами»), оставляя только
«Варавва».
Скорее всего, имелись в виду не иудеи вообще, а толпа, обыкновенно присутствовавшая в
синедрионе (M.Sanh4:4). Включая учеников раввинов, это легко могло быть несколько сот
человек.
Возможно, Варавва (бар Абба – «сын отца») также является вымышленным, указывая на то, что
разбойник был самым обычным человеком. Соответственно, иудеи потребовали отпустить не
другого героя, а кого угодно. Впрочем, бар Абба встречалось и как имя собственное, поэтому
здесь не более чем предположение.
M.Sanh6:4 упоминает, что синедрион не осуждал более одного человека в день (обсуждение
казни 80 ведьм Симеоном бар Шетой). M.Sanh6:1: приговор сразу приводился в исполнение. То
есть, одновременно казнить нескольких человек по решению иудейского суда, видимо, не
могли. Если допустить, что Варавва был осужден римским судом префекта, то его
освобождение было бы для иудеев более важно: с их точки зрения, он был казнен без законного
суда. Римляне тоже вряд ли бы держали осужденного на казнь разбойника, чтобы распять его
именно во время праздника – обычно, наоборот, толпу стремились не возбуждать.
Такая традиция маловероятна и сама по себе: обычно, толпа не захочет освобождать
преступников, приговоренных к казни. Исключение обычно составляют популярные
разбойники. Но именно они были наиболее опасны для власти, и префект не стал бы их
отпускать.
Эпизод интересен и что-то означал, но искажен до неузнаваемости. Не было обычая отпускать
узников, то есть, историческая основа здесь отсутствует (скорее бы отпускали на радостный
праздник Суккот, чем на Песах, отмечающий исход из Египта). О фальсификации
свидетельствует и известная вставка аналогичного тезиса в Лк23:17.
Лука содержит намек на возможное происхождение эпизода. У него, Пилат настойчиво
предлагает толпе отпустить Иисуса (поскольку его не следует казнить). Но народ просит
отпустить преступника Варавву. Здесь нет ссылки на обычай, просто толпа просит о
помиловании. Позднее какой-то редактор решил, что Пилат освободил Варавву именно по
случаю праздника, и описал такой обычай.
Называть в фальсификации разбойника именем (соседнего с ним) героя совершенно
неестественно. Не исключено, что Иисус бар Абба83 – это сам Иисус, сын Отца Небесного.
Причем, состав преступления обоих примерно совпадал: бар Абба был осужден за убийство во
время мятежа в Иерусалиме. Если исключить спорное убийство, то состав преступления
совпадает. Соответственно, можно понять поведение толпы, которая за день до того кричала
Иисусу «осанна», а теперь требовала отпустить бар Аббу. Просто бар Аббой называли Иисуса.
Эпизод вначале был отдельной легендой о том, что Иисус (или его двойник бар Абба,
возможно, он же Фома-близнец) спасся. Возможно, отсюда пошло и воскрешение Иисуса, и
рассказы очевидцев, встречавших его в разных местах, вплоть до Индии. Можно только
предполагать, что в этой истории было реальностью, а что – мифом.
Позднее эпизод был вставлен в Евангелие, причем очень грубо, так что образовались коллизия:
из двух других узников Пилат предлагает освободить только Варавву, а, в итоге, рядом с
Иисусом все равно еще два разбойника.
Еще другая возможность: коллизия двух версий. В одной иудеи требуют отпустить Иисуса
(называя его бар Абба), а римляне его казнят. В другой – римляне предлагают отпустить
Иисуса, а иудеи отказываются. В итоге получилось, что римляне предложили отпустить одного
Иисуса, а иудеи потребовали освобождения другого Иисуса.
Более простое объяснение заключается в существовании двух вариантов прототекстов. В одном
Иисус назван по имени, в другом бар Аббой. Естественно, что Пилат не отпустил бар Аббу – и
это подтверждает текст Евангелий, по которому рядом с Иисусом распято двое преступников -
т.е, ни одного из них не отпустили.
Вполне возможно, что здесь отражена традиция, аналогичная изложенной Платоном: Сократа
предложили отправить в изгнание вместо казни, но он выбрал казнь. В итоге, то, что должно
было быть формальным судом с целью изоляции от общины, вынужденно переросло в
трагедию.
83 На арамите, «бар Абба» означает «сын отца»
280
27:23: «Но они кричали еще больше: ‘Да будет распят!’»
То есть, в это время Иисус еще не был осужден. Почему же Пилат уже предложил отпустить
его, даже в отсутствие приговора?
Ведь казнь за религиозное преступление – побитие камнями. Распятие – политическая казнь.
Почему бы иудеи стали требовать ее для Иисуса? Интересно, что восстание (против
существующего порядка), νεωτεριξειν, означало именно инновацию – возможно, и религиозные
нововведения.
Анализируя воззрения автора перикопа, необходимо отметить противоречие с традицией
mSanh6: наказанием за богохульство является побитие камнями. Потом тело необходимо было
повесить на дереве. Насколько нам известно, только ессены придерживались иного мнения: что
повешение было способом казни.
27:24: «Пилат… взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови
Праведника Сего; смотрите вы».
Втор21:6: умывание рук как очищение от неизвестного убийства (когда находили тело вне
города, старейшины города умывали руки в знак того, что жители этого города не совершали
убийства). Возможно, во время Иисуса этот обряд использовался в других случаях, более
близких к намеренному убийству.
С чего бы Пилат, известный своим пренебрежением к иудаизму, стал бы использовать древний
иудейский обычай доказательства невиновности? Он наверняка не заботился о моральной или
легальной ответственности.
С точки зрения минимальной реалистичности, трудно представить себе, как этот префект,
образец жестокости у Флавия, пытается уговорить иудеев не казнить Иисуса. Скорее всего, он
бы не задумывался над приговором, но, не желая казнить, явно пренебрег бы мнением
священников и ршением суда. В любом случае, он вряд ли стал бы дискредитировать
собственную власть и подавать повод для жалоб императору, объявляя, что осуждает
невиновного на казнь.
27:25: «И тогда весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших».
Это явная вставка с целью привести иудейское Евангелие от Матфея в соответствие с
антииудейской ориентацией языческого христианства. Церкви было необходимо показать, что у
Матфея тоже есть откат от иудаизма.
Если «на нас и детях наших» означает иудеев вообще, то непонятно, как воспринимали этот
текст члены секты Матфея. Если это относится только к присутствовавшим на суде, то такое
осуждение именно этой группы (а не, например, бывших в доме первосвященника или
оговоривших Иисуса) выглядит странно.
Такое осуждение иудеев выглядит весьма странно, если Иисус пришел к ним в качестве
спасителя. Даже языческий Лука в пророческом гимне Симеона Лк2:30-32: «ибо глаза мои
видели Твое спасение, которые Ты приготовил в присутствии всех людей, свет откровения
язычникам и славу народу Твоему Израилю».
Совершенно очевидно, что иудеи никогда не стали бы использовать (тем более добровольно,
неспровоцированно, без необходимости) такое проклятие, тем более, в отношении своих детей.
Автор явно перешел от Втор21:6 в предыдущем перикопе ко Втор21:8: «не дай вине невинной
крови находиться среди Твоего народа, Израиля».
M.Sanh4:5 приводит речь судьи перед свидетелем: «если невинный человек будет осужден, его
кровь будет на тебе и твоих потомках во всех поколениях». То есть, иудеям (или только
присутствовавшим в суде) приписаны слова, показывающие, что они заведомо знали о
невиновности Иисуса и все равно свидетельствовали против него – как группа.
Вполне возможно, что вставка 27:25 смоделирована по образцу фразы Павла в Деян18:6:
«(Павел), отрясши одежды свои, сказал к ним: кровь ваша на головах ваших; я чист; отныне иду
к язычникам». Такая перебранка вполне типична для Павла, как его описывают Деяния. У
Матфея она првератилась в абсурдное обвинение.
27:26: Пилат, «Иисуса, бив, предал на распятие».
Но иудеи требовали казни Иисуса, а Пилат с этим не соглашался. Иудеи не требовали бить
Иисуса. Если это была инициатива Пилата, то она не вяжется с его нежеланием казнить Иисуса.
Представляется более вероятным, что, если бы Пилат не хотел осуждать Иисуса (как
государственного преступника, объявившего себя царем – на распятие), то он разрешил бы
иудеям (а иудаизм был легальной и охраняемой законом религией Римской империи) побить
Иисуса камнями (за религиозное преступление).
281
27:28-29: римские солдаты «надели на него пурпурное одеяние; и, сплетя венец из терна,
возложили Ему на голову. Дали Ему в правую руку трость…»
Это несколько сомнительное описание. Римские солдаты в Иудее были, вероятно, знакомы с
облачением иудейского правителя. Но Иисуса одели как римлянина. Аналогично, пурпурное
одеяние было типичным для статуй божеств в греческих храмах. Видимо, живя вне Иудеи,
фальсификатор не знал об этом различии. Если речь идет о «червленых ризах из Восора», в
которых, по Исаии, должен придти Мессия, то это описание касается военного, а не духовного
Мессии.
Сплести венец из терна не так просто – это жесткое и колючее растение. Тем более, без навыка
(в отличие от мастеровых, которые потом во множестве плели венцы для христианских
представлений). Раны от колючек у Иисуса должны были быть меньше, чем у солдата, который
сделал венец. Здесь тоже возможен след римской традиции: солдаты используют стандартный
для римских правителей лавровый венок. Автор мог не знать, что иудейский (например,
галилейский) правитель не носил такой венок. Римские солдаты в Иудее это знали наверняка.
Если же предположить, что история с распятием и воскрешением придумана гностиками, то все
становится на свои места – в мистерии, посвящаемому надевают пальмовый венец с торчащими
наружу листьями – подобно солнцу и его лучам («Метаморфозы»). Который похож на
терновый. Интересно, фальсификатор просто исправил пальмовый венец на терновый (в
соответствии со своей концепцией распятия) или действительно кто-то на расстоянии не
разглядел, что венок пальмовый? Возможно, ответ лежит посередине: фальсификатору было
доступно описание венка, но не из чего он был сделан, что-то вроде: «венец с торчащими
острыми листьями». Оно было принято за описание тернового венца.
Аналогично, Дионисий был казнен на деревянном столбе в венце из плюща и терновой одежде.
С другой стороны, такой венец не обязательно был издевкой: так, Катон выдал актерам венки из
дикой маслины вместо золотых. Тацит упоминает (неизвестно, верно или нет) венки из плюща у
иудейских первосвященников.
Лк22:64: «закрывши Его, ударяли Его по лицу…» Действительно, это было принято (напр.,
b.A.Zarah4), и, вероятно, не только у иудеев, но и в других культурах (закрывать лицо).
Однако более существенно то, что ритуальное избиение могло быть частью мистического
обряда посвящения. Евангелисты ни откуда не могли узнать об этом происшествии (в стенах
претории). Очень похоже, что здесь отголосок мистического обряда, когда посвящаемого били
те, кто считался мастерами. Смысл придавался, по-видимому, различный: доверие, послушание,
кротость, безразличие к мирскому, но сам обряд был популярен. Ритуальное избиение в наши
дни сохранилось в тибетском буддизме. Тогда понятно, что Иисус во время ритуала избиения
(или после него) носил торжественное одеяние, венец и держал в руках жезл.
Более прозаическое объяснение: избиение солдатами могло быть обычным наказанием за отказ
отвечать префекту (судье). Собственно, за это могли и казнить.
Загадка одежды Иисуса (27:35). Солдаты не могли ее поделить – то есть, это был один
цельнотканый хитон. Такую одежду использовали священники в обрядах, но она выглядела бы
странно на нищем проповеднике (срывание колосков в субботу, ящик для пожертвований у
Иуды подтверждают бедность Иисуса). А в мистическом обряде, посвящаемый был одет именно
в цельнотканый хитон. Кстати, как и при крещении у гностиков и ессенов.
Здесь же может лежать объяснение истории с въездом Иисуса в Иерусалим на двух ослах
одновременно. Осел интенсивно использовался в мистических обрядах, иногда как
божественный образ, более часто – как образ дьявола. Восседать на осле – могло значить,
покорить дьявола. Это вполне могло быть частью обряда. Frazer отмечает, что во Франции осел
был частью рождественского Фестиваля дураков, его вводили в церковь и произносили над ним
литургию. Такая издевка указывает на след, скорее, негативного отношения к символу осла.
Тогда, в первоначальной редакции, Иисус въезжает на осле. Потом какой-то редактор
обнаружил пророчество о въезде Мессии на молодом осле, неправильно переведенное в
Септуагинте как описывающее двух ослов одновременно. Фальсификатор решил иудаизировать
описание, изменив его для полного соответствия пророчеству.
Причем, из Вифании в Иерусалим ехать было около 500 метров. Это несколько странно для
Мессии – который, получается, шел пешком (совсем не победно), а уже перед Иерусалимом
нашел себе осла. В мистическом же обряде на осле было далеко не уехать, поездка на осле
должна была быть именно короткой.
В этом контексте легко объяснить и воскрешение. Египетские мистерии включали
аллегорическую смерть, помещение в саркофаг и выход из него через некоторое время. Не
282
исключено, что посвящаемый мог проводить в саркофаге 2-3 дня, как и Иисус в пещере. В
гностической Wisdom of Jesus Christ Иисус воскрешен как сияние, а не как тело.
Позорная смерть на дереве – один из основных доводов иудеев против мессианства Иисуса. О
наложении совершенно различных историй свидетельствует явная неуместность распятия для
понимания Иисуса как Мессии. Как Мудрость, он мог быть отвергнут на земле и с
достоинством уйти, но не быть предан позорной казни. Распятие является важнейшим
препятствием для признания за Иисусом сверхъестественной сущности. Совершенно непонятно,
зачем (и на основании какой традиции) христиане бы придумали такой конец истории.Даже
Юстин в фальсифицированном «Диалоге с Трифоном», приписывая иудею максимально
возможную (для оппонента) поддержку христианства, не доходит до согласия Трифона с
возможностью повешения Мессии (о подделке, кроме собственно текста, свидетельствует и
название – «Диалог», а не «Против Трифона»). Можно предположить, что имитация позорной
смерти была частью обряда посвящения наравне с ритуалом избиения. Если же распятие было
вначале отдельным эпизодом, притом лишенным трагической окраски, тогда все становится на
свои места. Существовал эпизод мистического посвящения Иисуса: смерти и воскрешения к
новой жизни. Его, конечно, использовали в традиции. Потом первоначальный смысл забылся,
историю стали воспринимать буквально (кстати, это свидетельствует об очень поздней
датировке Евангелий – по крайней мере, глав распятия). Отсюда и появилось описания
распятия.
Тогда представление Павла о распятии становится уже не мистической ересью, а вполне
корректным. Смерть Иисуса действительно была духовным опытом (как Павел предлагал и
другим христианам), а не реальным событием. Впрочем, Павел (как и Петр) описывает и
страдания, и смерть на дереве. Возможно, в его время история уже толковалась буквально, но
прежнее мистическое содержание еще не было забыто.
27:32-33: Симона Киринеянина «заставили нести крест Его. И, пришедши на место, называемое
Голгофа, что значит ‘Место Лба’…»
Если в этом месте всегда казнили разбойников, то зачем было нести крест. Очевидно, казни
осуществлялись достаточно регулярно, и незачем было устанавливать крест каждый раз заново.
Это описание более реалистично, чем Иоанна, где Иисус сам несет крест. Как можно было
заставить человека, уже осужденного на смерть, нести крест? Это и физически весьма непросто.
Крест должен иметь высоту не менее 2 метров, иначе осужденный бы стоял на земле. Его
обычная высота составляла 2.5-3 метра. Тогда нести его на спине можно только почти
горизонтально согнувшись. Пройти в такой позе с грузом 60-80кг по узким улочкам? Это
испытание даже для здоровых христианских паломников, имитирующих последний путь
Иисуса.
Вероятно, осужденные несли не крест, а перекладину, к которой у них были привязаны руки.
Или, M.Sanh6:4: подвешивали за связанные вместе руки. Такая схема явилась бы еще одним
аргументом против проткнутых рук Иисуса, которые трогает Фома у Иоанна.
Преступников казнили по месту их основной деятельности (напр., Tan.Tetzaweh7),
соответственно можно ожидать казни Иисуса в Галилее, хотя в некоторых случаях
преступников привозили в Иерусалим и казнили перед праздником.
Неизвестно, действительно ли Голгофа была местом казни, хотя такое место должно было
находиться вне города (M.Sanh6:1). Современная идентификация Голгофы, как и прочие
географические привязки, весьма условна, и не позволяет делать выводов. Возможно,
христианский автор заимствовал популярную у ессенов традицию о том, что именно там был
похоронен Адам. Ко времени составления Евангелия, павел уже сформировал традицию
сравнения Иисуса с Адамом.
27:34: «Дали Ему пить вина, смешанного с желчью…»
Обычный перевод – не «вино», а «уксус». Часто полагают, что таким образом солдаты
издевались над Иисусом, предлагая ему продукт, который невозможно было употреблять. На
самом деле, автор, скорее всего, имел в виду слабый водяной раствор уксуса. Римляне
использовали его в походах вместо вина из-за более простой транспортировки: вода для вкуса и,
вероятно, дезинфекции приправлялась небольшим количеством уксуса. То есть, с точки зрения
солдат, это было почти низкокачественное вино (аналогично 27:48: «скисшее вино». Возможно,
имелось в виду дешевое сухое вино.). Однако едва ли был римляне употребляли уксус, находясь
на постое в Иудее, где вино было в изобилии. То есть, автор, возможно, имел представление о
порядках, действовавших в большом войске, но не в оккупационном контингенте
283
незначительного размера. Такая трактовка указывала бы на формирование этой части Евангелия
вскоре после Иудейской войны.
Предложение вина вряд ли было издевкой, поскольку Числ6:3 запрещает назореям употреблять
его. Вероятно, эту смесь обычно давали перед распятием, чтобы осужденный не умер сразу от
болевого шока или для облегчения страданий. Последнее отнюдь не невероятно, поскольку
традиция уделяет большое внимание сравнительной гуманизации казни. Sanh43: «Осужденному
на казнь дают {около литра} вина, смешанного с ладаном, чтобы он потерял сознание». Это не
выглядит как попытка растянуть пытку за счет снижения ее интенсивности, поскольку
казненных нужно было похоронить до вечера. Конечно, эти рассуждения относятся к иудейским
способам казни.Римляне преследовали совсем иные цели, и распятые иногда были еще живы
через два-три дня. В любом случае, вино не было издевкой, а служило наркозом.
Впрочем, страдания Иисуса несовместимы с монотеизмом. Если Иисус был аспектом Б., он не
мог испытывать чувства в результате внешних воздействий.
То, что Иисус не хотел пить, могло быть обычной реакцией человека, который предпочел
быструю смерть. Возможно, этим объясняется и то, что он умер необычно быстро.
Ин19:28-29: солдаты дают Иисусу вино не до распятия, а когда он сказал, что хочет пить. В
этом контексте сухое вино – отнюдь не издевка: солдаты поделились тем вином, которое они и
сами пили. Иоанн наверняка ошибается. Не зная обычая, он приписал эпизоду с вином иное
значение.
Кстати, едва ли предложение вина было издевкой, поскольку Числ6:3 запрещает назореям
употреблять его. По традиции, заключенным предлагали вино для облегчения страданий.
Параллель с Пс69 весьма натянута. Пс69:21: «Они дали мне яд в пищу, и уксус, чтобы утолить
жажду». Отравленную или вообще какую-то пищу Иисусу никто не давал. Автор использует
одну часть пророчества для доказательства, а другая – игнорирует.
Контекст Пс69 не подходит к Иисусу, которого христиане хотят видеть божественным
существом:
«неправды мои не скрыты от Тебя». Но какие же грехи мог совершить Иисус?
«Не дай надеющимся на Тебя быть опозоренными из-за меня». Но ведь своим распятием Иисус
прославлял Б.
«О Б. Израилев!» Это никак не совместимо с обращением к другим народам.
«Я стал чужаком соплеменникам моим». Это трудно совместить с концепцией богочеловека и с
доктриной Павла, называющего христиан «новым Израилем» и, соответственно, родом Иисуса.
«Когда я плакал в посте души моей, они обижали меня за это». Евангелия описывают похожий
эпизод с молитвой об избавлении в Гефсимании. Но там никто Иисуса не обижал из-за плача.
Обычный пост Иисус отрицал.
«избавь меня от врагов моих». Но Иисус сознательно стремился к распятию. У того, кто
проповедовал отсутствие ненависти и любовь к врагам, не мог считать окружающих врагами.
«не дай аду поглотить меня». Иисус же говорил о своей вечности и обещал синедриону, что они
увидят его рядом с Б. Будучи божественным, он не мог сомневаться, что не попадет в ад.
«не прячь лица Твоего от Твоего слуги». Если Иисус был богочеловеком, то он в любой
ситуации видел бы (конечно, в мистическом смысле) лицо Б.
«пусть стол их будет западней для них». Иисус проповедовал любовь к врагам.
Если принять, что Пс69 описывает Иисуса, то следует признать, что Иисус совсем не стремился
искупить человечество своим распятием, и всячески старался избежать этой участи.
27:35: «Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий».
Какие одежды были у Иисуса, тем более такие, которые могли бы приглянуться хорошо
оплачиваемым римским солдатам?
Эпизод вызывает сомнения с точки зрения практической реализации. Все время по дороге от
претории у Иисусу руки были привязаны к перекладине, и снять одежду было бы
проблематично. Можно допустить, что перекладину нес Симон Киринеянин. Но даже тогда
солдатам необходимо было бы предусмотрительно запастись куском ткани для набедренной
повязки Иисуса.
Если родственники Иисуса присутствовали при казни (Ин19:26), то одежды должны были
получить они, а не солдаты. Иоанн, вероятно, не знал этого обычая, когда вставлял свидетелей.
Не довольствуясь прямым заимствованием Пс22:18, некоторые редакции добавляют: «да
сбудется реченное чрез пророка…»
Контекст Пс22 не соответствует описанию Иисуса:
«я вопию днем, но Ты не отвечаешь; и ночью – и нет мне успокоения». Неужели Иисус не
испытывал общения с Б. и раньше? Неужели он не чувствовал Б., будучи Его сущностью?
284
«на тебя уповали наши предки…» Но разве божественный Иисус имел предков?
«на Тебя уповали и не оставались в стыде». Иисус считал, что, в итоге, он постыжен и не
спасен, хотя и в ином смысле?
«твой престол – восхваления Израиля». Давид явно не описывает израильтян как грешников,
собирающихся убить спасителя.
«но я червь, а не человек…» С высоты своей миссии Иисус считал себя ниже человека?
«Ты вынул меня из чрева; Ты охранял меня на материнской груди…» Характерно отсутствие
упоминания о непорочном зачатии и о специальном статусе Марии.
«с рождения Ты – мой Б.» Но ведь Иисус существовал и до рождения.
«С тех пор, как я рожден, Ты – мой Б.» А раньше? Ведь божественный Иисус вечен.
«Псы вокруг меня; делающие зло окружают меня…» А как же: «не суди…», «любите врагов
своих»? Кто бы отдал свою жизнь за спасение «собак», враждебно настроенных иудеев?
«избавь мою душу от меча…» Иисус передумал приносить себя в жертву?
«Спаси меня от пасти льва… Я буду возвещать об имени Твоем моим братьям; посреди
собрания восхвалять Тебя». Иисусу приписывается «спаси»: соответственно, он не хотел быть
принесен в жертву и обещал в мирской жизни продолжать хвалить Б. Отметим, что Иисус не
восхвалял Б. и находясь посреди собрания учеников после воскрешения.
Основная привязка псалма к Иисусу по Пс22:16: «мои руки и ноги проткнуты…» Но
«проткнуты» - это только предположение. Значение глагола на иврите неизвестно. Без
«проткнуты» любая аналогия с распятием основывается только на более или менее свободном
воображении.
27:37: «И поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: ‘Этот Иисус, Царь
Иудеев’».
Официальное распятие по решению суда – не место для шуток. Надпись должна была
обозначать вину. Распятого не могли назвать «Царем Иудеев». Могли написать «который
называл себя…» или вроде того.
Но в синедрионе были другие обвинения, 26:61,63: обещание разрушить Храм и то, что Иисус
называл себя сыном Б. Пилат утвердил решение синедриона по осуждению богохульства и,
возможно, религиозного обмана (декларация из Даниила). Эти обвинения незаметно
растворились при стыковке разных описаний.
27:38: «Тогда распяты с Ним два разбойника…»
Почему же Пилат предложил отпустить или Иисуса, или Варавву, не упомянув второго
разбойника? К тому же, Пилат отпустил Варавву, и Иисус должен был остаться один. 27:32
описывает, как несли только один крест, а не три.
Вероятно, эпизод 27:15-16 (Пилат предлагает толпе отпустить по случаю праздника одного
узника) вставлен еще позднее.
Фальсификатор заимствует описание из ошибочного перевода Исаии. На самом деле, Ис53:9:
«Они сделали ему могилу рядом со злыми, предали смерти с богатым». Правильность именно
мазоретской редакции подтверждается продолжением: «хотя он не совершал насилия, и не было
обмана в устах его»: то есть, атрибутов, соответственно, злых и богатых.
Впрочем, в попытке обосновать соответствие Исаии, Иисуса хоронят не на общественной земле
(как положено по Закону и, возможно, упомянуто в 27:7), а в склепе зажиточного человека,
Иосифа.
Иисус обещает разбойнику, что он сегодня же встретит его в царстве. Редактор Матфея так и не
может определиться, будут ли туда попадать сразу или только после всеобщего воскрешения и
Суда. В любом случае, воскреснув, Иисус не сдержал обещания встретиться в тот же день с
разбойниками.
27:39-40: «Проходящие же злословили Его… говоря: ‘… Если Ты – Сын Б., сойди с креста’».
В общем-то, не такой плохой совет. К тому же, он бы обеспечил немедленное признание
Иисуса, обращение и пр.
Апологеты объясняют, что у Иисуса была иная задача: своим страданием заставить мир
обратиться. Но чудо, зафиксированное римлянами, было бы не худшим поводом сделать то же
самое.
Откуда на Голгофе могли взяться прохожие? Тем более после полудня в пятницу праздничного
(или предпраздничного) дня?
285
27:41-42: «Подобно и главные священники с книжниками и старейшинами, насмехались над
Ним, говоря: ‘Он спасал других, но не может спасти себя’».
Священники, во время праздника особенно тщательно сохранявшие ритуальную чистоту, вряд
ли присутствовали на Голгофе. Да и едва ли иудейские аристократы стали ожидать несколько
часов кончины распятого Иисуса.
Матфей не уделяет существенного внимания собственно спасению. Для него пришествие
Иисуса связано прежде всего с наступлением царства небесного. Отсюда и кульминация –
восхождение в Иерусалим. Даже призывая к соблюдению заповедей, Иисус у Матфея не
указывает четко на спасение в предположительно аутентичных тезисах. Старейшины же только
о спасении, в данном случае, и говорят. Похоже, перикоп датируется периодом, когда
концепция прихода Иисуса для спасения заняла центральное место в христианской доктрине.
27:42: «Он Царь Израиля. Пусть сойдет сейчас с креста, и мы поверим Ему».
В общем-то, действительно, это было лучшим способом обратить иудеев. Если Иисус пришел
для спасения, то совершенно непонятно, почему он не избрал этот – лучший – способ
демонстрации своей власти.
27:43: «Он надеется на Б., пусть Б. избавит Его, если захочет…»
Фраза «он надеется» несколько противопоставляет Иисуса говорящему. Она не звучит вполне
естественно у человека, который сам надеется на Б. – как священники, или книжники, или
старейшины, которое это говорили.
27:45: «От полудня, тьма опустилась на землю до трех часов пополудни».
Похоже на ссылку на Ам8:9: «В этот день, говорит Господь Б., Я погашу солнце в полдень, и
погружу землю в тьму посреди дня». Фальсификатор буквально толкует стандартный для
пророчеств образ погасшего солнца, означающий разрушение. В данном случае, речь идет о
разрушении нечестивой Самарии (GFP2:29).
Трудно удержаться, чтобы не заметить, что солнечное затмение не может продолжаться три
часа. Полное затмение наступает на не более чем три минуты. Более того, праздник Песах
приходится на полнолуние, а для солнечного затмения требуется новолуние.
Возможно, здесь часть метафоры Иоил2:31: «Солнце обратится во тьму, и луна – в кровь, перед
великим и страшным днем, когда придет Господь». Темно-красная, цвета крови, луна видна при
лунном затмении. Оно возможно при полнолунии. Вечером 1 апреля (предположительно 14
нисана) 33г. в Иерусалиме было видно частичное лунное затмение. Увиденное множеством
людей во время важного праздника, оно могло напомнить пророчество Иоиля, а потом уже,
когда события были забыты, оставили только часть, касающуюся солнечного затмения.
Псевдоэпиграфия «Послание Пилата» также упоминает обращение луны в кровь – лунное
затмение.
Шестой и девятый час в Евангелиях – соответственно, полдень и три часа пополудни
современного исчисления. Среди иудейских сект солнечная хронология употреблялась только
ессенами и христианами, еще раз указывая на их родство. Они начинали отсчет дня с восхода
солнца (современные 6 утра). Остальные иудеи отсчитывали день, начиная с предыдущего
вечера.
Вообще говоря, редакция 12 – 3 часа представляется малореальной.
27:1: суд над Иисусом начался утром. Причем, участвовали «все главные священники и
старейшины». По крайней мере, много людей. То есть, скорее всего, они собрались не ранее 7
утра.
27:2: Иисуса отвели Пилату. При скором суде, Иисус мог появиться у Пилата в 9 утра. Судя по
талмудической процедуре, суд должен был продолжаться не менее нескольких часов, если не
стандартные два дня.
27:11: суд Пилата. 27:20: собрался народ. 27:22: Пилат обращается к иудеям. 11 утра.
27:26: солдаты бьют Иисуса. 27:27: собирается вся когорта, и издеваются над Иисусом. Вряд ли
меньше часа. Итого полдень.
27:32: Симон из Киринеи несет крест. Тащить тяжелый крест на подъем через улицы, забитые
предпраздничной толпой – никак не меньше 2 часов. Потом устанавливать. Итого 3 часа дня.
27:38: Иисус находился на кресте некоторое время до наступления тьмы.
Итого не ранее 4 часов дня, а никак не полдень, даже в самом убыстренном темпе. В это время
Иисуса не стали бы казнить, потому что тело нельзя было оставлять на ночь, а до темноты он бы
не успел умереть. Даже римляне едва ли бы пошли на такое вопиющее нарушение Закона в
286
праздник, когда они предпочитали не ссориться с толпой. Тем более, не настаивали бы на этом
священники.
Еще хуже дело обстоит у Луки. Иисуса доставили к Пилату, который затем отправил его к
Ироду (в другой конец города), откуда Иисус опять вернулся к Пилату, а потом пошел на
Голгофу опять-же за противоположной стеной города. Очевидно, Лука не знал расположения
дворцов и не подумал о хронологических последствиях внесения эпизода с Иродом.
Описание значительно более достоверно, если изъять всю историю с синедрионом. Римляне
начинали день с завтрака в 5 утра. Вполне возможно, что Пилат сохранил эту привычку и в
восточной провинции, хотя бы для того, чтобы отличаться от местного населения. Тогда суд
Пилата начался в 6 утра.
С учетом отсутствия толпы заинтересованных иудеев, представляющих свои аргументы, суд
едва ли длился долго. Не было нужды и в официальной процедуре, Пилату не пришлось бы
заседать на стадионе. Отнюдь не невероятно, что иудеи как раз просили в пользу Иисуса
(особенно если его прототипом был популярный лидер, как Иуда Галилеянин), что тоже
побудило бы Пилата к скорому и не публичному суду. По этой же причине он пренебрег
обычаями иудеев и обычным нежеланием ссориться с толпой, демонстративно избавившись от
опасного бунтовщика во время праздника.
Тогда к 7 часам процесс бы закончился, а к 9 Иисус мог отправиться на Голгофу. Исключая
явно фантазийный эпизод, когда он несет крест, к 10 утра Иисус уже вполне мог быть распят.
27:46: «А около трех часов возопил Иисус громким голосом:… Б. Мой, Б.Мой! для чего Ты
Меня оставил?»
По мнению христиан, Иисус был как раз на пороге самого важного момента: воскрешения. То
есть, во внимании Б. Иисус мог так сказать, только если не рассчитывал на воскрешение. И,
конечно, такое упование несовместимо со статусом Иисуса как аспекта Б., становясь
обращением к самому себе. Очевидно, тогда еще не сложилась доктрина триединства.
«Для чего Ты Меня оставил» - неужели Иисус не рассчитывал на распятие? Был ли он
проповедником, уверенным в своем мессианском предназначении и рассчитывавшим на
божественное вмешательство для своего спасения?
Пс22:1: «Б. мой! Б. мой! почему ты оставил меня?» Но, как обсуждалось в 27:35, контекст
псалма не соответствует эпизоду распятия.
Сектанты использовали Пс22:1, чтобы показать двойственность Б. («Б. мой, Б. мой»). Исключая
возможность обращения Иисуса к самому себе со словами «Б. мой», понятно, что евангельский
текст не оставляет возможности сторонникам доктрины двух сил подразумевать под одной из
них Иисуса.
27:47: «Когда некоторые из зевак услышали это, они сказали: ‘Этот человек призывает Илию’».
Имеется в виду, что Иисус говорил по-арамейски: Eli, Eli! Но кто из прохожих мог не знать
этого слова или спутать его с именем Илии? А если они были язычниками, то откуда знали про
Илию (Elijah)?
Автор явно не знал о евангельской традиции, по которой Илия уже приходил как Креститель.
Здесь же Иисус обращается к нему как к фигуре, значительнее себя.
Хотя в иудейской литературе имеется много эпизодов, едва ли претендующих на достоверность,
общения раввинов с Илией, пророчество предусматривает его приход только непосредственно
перед мессианской эрой, а не многократно.
Игра слов основана на том, что Иисус называет Б. El. Это одна из двух форм, употребляемых в
Библии; другая – тетраграматтон. Причем, если тетраграматтон считается неогласованным
именем Б., полная форма которого, возможно, была известна только первосвященнику,
находившемуся в Святая Святых, то омоним El обычно переводится как Господь.
Дело не только в том, что обращение «Господь» является общеупотребимым, в своем роде –
официальным, тогда как учитывая приписываемый Иисусу статус, естественно было бы
ожидать, что в такую минуту он обратится к Б. по имени, или по меньшей мере как к отцу.
Слово El встречается в Библии во множественном числе Elohim. Хотя иудеи трактуют
множественное число как обозначение множества проявлений Б., сефирот, монжественное
число дало повод многим ученым рассматривать его как обозначение ангелов, эманаций Б. или
даже отголоска ассимиляции политеистских воззрений. Радикальное мнение связывает
множественное число Elohim с присутствующими в легендах многих народов носителями
цивилизации, которых в Шумере называли Annunaki.
287
27:48: «Сразу же один из них побежал, нашел губку, наполнил ее скисшим вином, и дал Ему
пить».
Но 27:50 описывает смерть Иисуса как последовавшую немедленно за обращением к Б. Когда
же прохожий успел сбегать, найти губку и т.д.? Иоанн уточняет, что вино Иисусу дали солдаты.
Это верный комментарий, поскольку иудеи, вероятно, соблюдали предпраздничный пост.
Кстати, невозможность взять еду и воду не дала бы толпе отправиться на Голгофу. Если народ
все же собрался, это подтверждает, что не было жарко, по крайней мере, не так жарко, чтобы
умереть.
Невозможность дать осужденному традиционное вино является еще одной причиной,
исключающей казнь в канун праздника (Иоанн). Конечно, приговор не приводился в
исполнение в праздник вообще, как у Матфея.
27:50: «Тогда Иисус вновь громко закричал и испустил дух».
Энтузиасты проводили немало исследований, имитируя поведение человека на кресте. Многие
считают, что человек находится в полувисящем состоянии, от чего легкие напряжены и
возможно даже, он погибает от удушья. Видимо, в таком положении громко кричать
невозможно.
Откуда окружающий могли знать, что Иисус умер, а не потерял сознание? Учитывая короткое
время, проведенное им на кресте, последняя версия выглядит весьма убедительно. Особенно
вкупе с воскрешением.
Иисус был на солнце с девяти (Мк15:25) до двенадцати утра, когда наступило затмение. Утром
было не так уж жарко. Во время затмения – тоже. Особенно ранней весной (Песах) или осенью
(Суккот). Поэтому он едва ли мог так быстро умереть. Когда у Пилата просили тела Иисуса,
«удивился, что Он уже умер…», Мк15:44.
Кроме солнечного удара, причиной смерти не было и обезвоживание организма, поскольку
прошло мало времени и не было жарко.
Апологеты с 19в. выдвигают теорию о том, что Иисус умер от удушения. В медицинских
опытах, действительно, в положении, когда руки подняты над уровнем плеч, а тело свободно
подвешено, наступает асфиксия. Но наступает через 5-15 минут, а не через девять часов.
Наверняка это было эмпирически известно и римлянам. Соответственно, при распятии руки
помещали на уровне плеч. Отсюда и история про то, как Иисус нес крест. Он нес перекладину
креста: на плечах, с привязанными к ней руками. Именно в таком положении его и распяли бы.
Ни заражением крови, ни болевым шоком (он отказался пить вино) невозможно объяснить
смерть именно через шесть часов. В хрониках часто упоминается, что распятые были живы еще
через один – два дня.
Иисус не умер и от инфаркта – поскольку за мгновения до того он призывал Б Он бы не мог
громко и сознательно говорить при наступающем ударе.
Невозможно указать ни одну рациональную причину смерти Иисуса с учетом евангельских
подробностей. Наиболее вероятно, что Иисус в момент снятия с креста был жив. Возможно, в
трансе или без сознания. Вероятно, именно в ответ на такие сомнения Иоанн модифицирует
эпизод: чтобы убедиться в смерти Иисуса, его протыкают копьем. Но, опять же, пошла кровь –
т.е., он дышал. На это же указывает и позднее Евангелие от Филиппа, написанное гностиками в
3в.
Безусловно, при всей противоречивости евангельских фактов, эта дискуссия едва ли является
чем-то большим, чем упражнением в схоластике. Впрочем, показывающим ошибки
традиционного толкования.
Совсем неоднозначно, что римляне в Иудее подвергали обычных преступников распятию
заживо. Это считалось особой жестокостью и именно так упоминалось в летописях. Например,
Флавий упоминает, что Антиох Епифаний, сирийский царь, захватив Иерусалим во 2в. до н.э.,
распял некоторых заживо.
Распятие не является единственной версией. Деян5:30, 10:39 упоминают, что Иисус был
«повешен на древе» Здесь вероятное заимствование процедуры из Втор21:22-23: «Если в ком
найдется преступление, достойное смерти, и он будет умерщвлен, и ты повесишь его на
дереве…» То есть, вначале повешение было способом демонстрации казненного, а не
собственно казнью. Таковой оно могло стать впоследствии, когда традиция адаптировала
Втор21:22 к популярному у римлян распятию.
Если правда, то повешение Иисуса, скорее, это означало не виселицу, но что его труп был
вывешен напоказ (после казни мечом или побития камнями). Такое толкование согласуется и с
288
процедурой казни по M.Sanh6:4. Причем последующее повешение применялось только для
богохульников и идолопоклонников, почему такая казнь была особенно позорной.
В любом случае, такой специфический способ казни не совместим с ее осуществлением
римлянами. Однако в целом он выглядит значительно более достоверно: римский префект
утверждает смертный приговор синедриона, который приводится в исполнение по иудейскому
обычаю.
Распятие по римскому образцу было неудобно для синедриона и по другой причине. Никто не
мог сказать точно, сколько осужденный останется в живых. Но его труп нельзя было оставлять
на ночь (Втор21:23) и, вообще говоря, нельзя было заниматься похоронами в субботу. Поэтому
планировать время казни было проблематично. А казнить нужно было сразу после суда
(M.Sanh6:1).
Некоторая потеря крови при распятии могла быть одной из причин, по которой первоначальное
повешение на дереве заменили в христианской традиции на распятие. В таком виде казнь
больше напоминает принесение жертвы. Возможно, именно с оглядкой на Лев17:11 («душа тела
в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши…») Иоанн описывает
истечение крови, когда солдат проткнул Иисуса на кресте копьем, Ин19:34.
Трудно сказать, действительно ли сохранился тогда обычай вывешивать трупы на дереве после
побития камнями. M.Sanh6:4 содержит дискуссию о том, как правильно устанавливать столб
для повешения: вертикальный с перекладиной или прислоненный к стене. Такая
неоднозначность мнений по, казалось бы, практическому вопросу, может указывать на
отсутствие реальной традиции.
Betz обращает внимание на то, что из известных текстов только Храмовый свиток ессенов
содержит такое толкование: казнь путем повешения (привязывания к дереву), а не последующее
повешение для демонстрации казни. Это очень странное указание, прямо противоречащее
тексту Второзакония. Конечно, и другие иудеи использовали распятие (Флавий приводит
пример Александра Янная, распявшего 800 фарисеев), но лишь ессены известны его
теологическим обоснованием.
Не исключено, что Лука в Деяниях действительно располагал реальной традицией, а в
Евангелие эпизод с распятием был вставлен позднее. Тогда Талмуд, как и полагают
христианские теологи, может описывать повешение именно Иисуса Назаретянина. Поздние
редакторы, возможно, предпочли для Иисуса смерть мученика или даже политического бунтаря
(на кресте) позорному вывешиванию на дереве – которая была апофеозом исключения человека
из общины Израиля.
Тогда становятся понятным и многочисленные упоминания о «позорной смерти» Иисуса – ведь
распятие едва ли носило такую негативную окраску, вспомним хотя бы массовые распятия
римлянами восставших в Иудее. Необходимо предположить, что миф о распятии появился в
иудейском окружении. Для греков и римлян именно распятие носило окраску позора, поскольку
применялось к разбойникам и изменникам.
После ликвидации иудейского теократического государства, это отношение переняли и иудеи.
A. de R.Nathan38 приводит слова раббана Симеона бен Гамалиила: «Горе нам, ибо мы будем
казнены как преступники». То есть, тогда уже не предполагали, что казнь может быть связана с
верой, но только с преступлением. Это, конечно, дает дополнительные основания сомневаться в
возможности осуждения Иисуса за богохульство или религиозный обман.
Похоже, что эбиониты не знали о распятии как искупительной жертве Иисуса. Эби6: «Я пришел
покончить с жертвоприношениями, и если вы не прекратите приносить жертвы, вы не
перестанете испытывать гнев». Очень похоже, что этот тезис служит для объяснения
разрушения Храма (и прекращения жертвоприношения).
Тогда как именно распятие Иисуса и отказ от его учения являются наиболее очевидным
объяснением разрушения Иерусалима. Видимо, эбиониты о таком объяснении (деоциде) просто
не знали.
На отсутствие общепринятой традиции распятия может указывать и принятие коптскими
христианами в качестве своего символа специфического египетского креста ankh – символа
жизни. Он ничуть не напоминает крест распятия. Считается достоверно установленным, что
копты приняли его только в конце 4в. Естественно, это было бы невозможным, если бы они
верили в традицию, связывающую Иисуса с другим крестом в важнейшем для христаинства
событии. Отсюда, можно полагать, что они тогда отрицали распятие.
27:51-52: «В этот момент завеса в храме разорвалась надвое… земля сотряслась… многие тела
святых, которые уснули, были подняты».
289
Здесь еще одно указание на авторство
Разбираем лож и подлоги автора "от Матфея".
-
Андрей Дубин
- Сообщения: 1106
- Зарегистрирован: 04 фев 2017, 14:38
Здесь еще одно указание на авторство иудейских сектантов. Не только они в подробностях
знали судебную процедуру, но считали святых уснувшими. Это именно иудейская концепция
Шеол, обиталища спящих душ.
Другой вопрос – участие секты Матфея. Все остальные эпизоды Евангелия, связанные с
воскресением, не указывают на Шеол.
На возможную сектантскую принадлежность указывает аналогичный тезис в Евреев9: Иисус
«восстал из спящих» Но как божественный дух мог попасть в Шеол, если он принадлежит небу?
Буддистская Дигха Никая 16:6:10: «При уходе Благословенного Господа было большое
землетрясение, ужасное и поднимающее волосы дыбом, сопровождаемое громом». Т.е., это не
гнев об убийстве Иисуса, а знамение ухода святого из мира. На это же указывает 28:2:
землетрясение при воскрешении Иисуса.
Конечно, землетрясение, гром и молнии были обычным сопровождением отрицательных
событий в рассказах язычников. Разорванная завеса также имеет аналогии. Так, разорвалась
священная одежда Юпитера, которую богохульствующие афиняне надели на фигуру
обожествленного ими Деметрия.
Трудно объяснить, почему после таких событий (затмение, землетрясение, воскресение
праведников, разрыв завесы) иудеи тут же не обратились, не поверили в Иисуса и не
раскаялись. Пт7, возможно отвечая на несуразность такого предположения, пишет, что
священники раскаялись и били себя в грудь. Но не обратились? И продолжали гнать христиан?
27:54: «Когда центурион и бывшие с ним, наблюдавшие за Иисусом, увидели землетрясение и
все, что случилось, они были объяты ужасом и сказали: ‘Истинно этот человек – Сын Б.’»
А что могли видеть солдаты? Воскресшие святые были в Иерусалиме, а не на Голгофе (27:53).
Там же разорвалась завеса Храма (27:51).
27:57-58: «Когда же настал вечер, пришел… Иосиф, который тоже был учеником Иисуса; он,
прийдя к Пилату, просил Тела Иисусова…»
То есть, в выходной, праздничный день, вечером, нашел Пилата? И отвлекал его от пира (Пилат
жил в Кесарии, и в Иерусалиме его должны были, вероятно, специально встречать. Во время
праздника, - естественно, пиром)?
Видимо, этот эпизод вызывал аналогичные возражения и у современников. Пт2 в редакции
POxy2949 корректирует его: Иосиф просит у Пилата тело Иисуса после осуждения, до распятия.
Вряд ли Петр содержит первичную традицию: зачем Матфею изменять ее на очевидно
недостоверную?
По приписанной Матфею версии, получается, что Иисуса хоронили в праздничный день.
Фальсификатор не знал, что это было запрещено.
Тело должны были получить родственники, а не Иосиф. Либо, по другой традиции, захоронение
побитых камнями должно было осуществляться на специально отведенном общественном
месте. Видимо, родственники могли забрать его через некоторое время. Тело могли выдать
сразу, если Иисус был казнен, как римский государственный преступник, например, за бунт. В
этом случае не требовалось и обращения Иосифа к Пилату за телом.
Противоречие разрешается, если бездоказательно предположить, что странный пожилой
человек Иосиф и был родственником Иисуса – его отцом. Конечно, можно предположить
отсутствие родственников Иисуса (и поэтому тело получил посторонний), но это вызовет
отрицание описания Иоанна.
Редактор разрывается между желанием христиан выглядеть респектабельно и иметь богатых
спонсоров, и указаниями Иисуса о бедности. Иосиф, хотя и был учеником, явно не раздал свое
имущество бедным.
Сюжет о друзьях, родственниках и освобожденных рабах, выпрашивающих тело казненного,
был совершенно стандартен (и, вероятно, реален). Например, тело Гальбы получил Priscus
Helvidius с разрешения нового императора, Otto, который и распорядился об убийстве Гальбы.
27:59: «И, взяв Тело, Иосиф обвил Его чистою плащаницею…»
Точно неизвестна принятая тогда традиция: можно ли хоронить в субботу (ночь пятницы)?
Вероятно, придерживались Втор21:22-23: казненного обязательно хоронить до захода солнца.
Римляне могли нарушать этот обычай, оставляя распятых, но вряд ли на территории
Иерусалима, тем более в праздник.
Тогда, если Иисус действительно умер, его, по иудейскому обычаю, должны были снять с
креста и похоронить до заката. Не стали бы ожидать просьбы Иосифа.
290
Казнь вечером (когда осужденные не успели бы умереть до захода солнца), тем более в
праздничный день, очень маловероятна. Возможно, именно поэтому был добавлен эпизод с
копьем (или с перебиванием ног): тогда, на самом деле, осужденных убили, чтобы похоронить
до заката.
Иосифу, видимо, бы пришлось вначале омыть Иисуса. Пт6:4 пытается откорректировать эту
ошибку, указывая, что Иосиф омыл Иисуса. Но омывать, по-видимому, должны были женщины
(хотя, возможно, раздевать могли мужчины). А женщины в этом эпизоде не упоминаются (хотя
присутствовали при распятии). К тому же, в вечер пятницы, когда работа была запрещена.
Возможно, похороны в субботу поручали язычникам (либо, по крайней мере, ближайшим
родственникам, для которых исполнение этого обряда имело приоритет над праздниками – с
разрешения раввина). По крайней мере, можно утверждать, что Иосиф и Никодим бы
постарались поручить эту работу другим. Даже если не доверять Ин7:50 в том что Никодим был
членом синедриона, в Ин3:1 он занимает высокое положение. Похороны повешенного на
дереве, тем более в субботу, тем более в Пасху, были не совместимы с общественным статусом
Никодима.
Тем более что Иосифу совсем не обязательно было хоронить Иисуса немедленно. M.Sanh6:5
разрешает откладывать похороны на следующий день, чтобы подготовить почетную одежду и
т.п. Иосиф, таким образом, вполне мог похоронить Иисуса после окончания субботы (после 6
вечера следующего дня). Похоже, автор этого эпизода не был знаком с тонкостями иудейской
традиции.
Нет однозначности и в отношении плащаницы – то есть, цельного куска ткани. Известно
применение узких полос ткани типа бинтов. Явно была распространена практика захоронений в
одежде – в ожидании телесного воскресения. Она заметно граничила с языческими обрядами.
Именно в противовес ей раввины стали требовать хоронить в плащанице. Но это было только во
2в. (традиция ссылается на завещание р.Гамалиила II).
Указание на «чистую плащаницу» совершенно загадочно. Естественно, Иосиф не просил тела
Иисуса, чтобы завернуть его в грязный кусок ткани. Можно предположить, что здесь намек на
белую тунику, использовавшуюся в мистических обрядах посвящения.
27:60: Иосиф хоронит Иисуса в своем склепе.
M.Sanh6:5: в распоряжении суда было два кладбища, причем отдельное для тех, кто был побит
камнями или сожжен. Учитывая, что в 27:62-66 священники обеспокоены сохранностью тела
Иисуса, вряд ли бы они разрешили Иосифу хоронить его в другом месте. Вероятно, захоронения
казненных вне специального кладбища были вообще запрещены, хотя бы из-за возражений
владельцев соседних склепов, землю которых они оскверняли.
M.Sanh6:6: тело могло быть позднее перезахоронено в склепе предков. Поэтому у Иосифа
вообще не было серьезных оснований спорить со священниками о месте временного
захоронения.
27:62-66: «На другой день, который следует за пятницею, собрались главные священники и
фарисеи к Пилату…»
В субботу священники и фарисеи не могли заниматься делами, не могли пойти к Пилату. Не
исключено, что под «днем приготовления» имелся в виду день перед праздником. Тогда здесь
отражена традиция Иоанна, противоречащая синоптикам, о праздновании Песаха на следующий
день после казни. Первый день праздника тоже, впрочем, был sabbatical, о чем автор, вероятно,
не знал.
Пт7 пытается исправить положение: священники и старейшины пришли к Пилату в пятницу. Но
они не могли этого сделать и тогда: суббота начинается вечером пятницы. Кроме того, они
могли утратить ритуальную чистоту, обязательную для участия в церемониях, от контакта с
язычником.
Попытки трактовать фразу так, что распятие произошло «за день до начала субботы», - в
четверг, представляются нам натянутыми и не основанными на тексте. Лк23:54 о дне распятия:
«День тот был пятница, и наступала суббота». Ин19:14: «Тогда была пятница пред Пасхою,
полдень».
Ошибка была замечена современниками, и Пт7:3 корректирует: «мы постились, и горевали, и
плакали ночь и день до субботы» - то есть, видимо, до вечера пятницы, когда, по иудейскому
календарю, начинается суббота. Тогда Иисуса распяли в четверг. Это, вероятно, поздняя
редакция. Петр противоречит буквальному пониманию хронологии Матфея.
Пт2:3: «И Ирод ответил: ‘Брат Пилат, даже если бы никто не просил Его, мы бы похоронили
Его, ибо приближается суббота’». Этот текст в четверг был бы лишен смысла: казненного
291
нужно было похоронить до заката в четверг, не дожидаясь вечера пятницы (наступления
праздника субботы).
Пт9:1: «Рано утром, с первым светом субботы, пришла толпа…» То есть, первое утро после
распятия – суббота. То есть, Пт7:3 противоречит другим эпизодам этого же Евангелия.
Кроме того, иначе невозможно объяснить поведение женщин, которые пришли натереть тело
Иисусу (что не сделал в пятницу вечером Иосиф) в воскресенье. Если бы Иисус был распят в
четверг, то они пришли бы в пятницу утром.
27:64: «Прикажи охранять склеп до третьего дня; иначе Его ученики могут украсть Тело, и
сказать людям: ‘Он воскрес из мертвых’…»
Требование именно трехдневного наблюдения предполагает знание деталей обещанного
воскрешения. Иисус объявил о воскрешении только своим ученикам (17:22-23), которые, к тому
же, едва ли что-то поняли, особенно туманное и, скорее всего, фнеаутентичное пророчество про
три дня.. Фарисеи могли узнать только от Иуды, но это в Новом Завете не упомянуто. Поздняя
вставка подтверждается предположением автора от имени фарисеев, что воскресший Иисус
предстанет только перед учениками, тогда как естественное предположение заключается в
демонстрации этого чуда как раз тем, кто в него не верит.
Забавно, толпа священников и фарисеев, обращающихся к Пилату за небольшим одолжением,
контрастирует с Иосифом, который получил тело Иисуса, действуя в одиночку.
К тому же, священники располагали храмовой стражей, юрисдикция которой, вероятно, не была
ограничена Храмом. Среди слуг наверняка были и язычники, которые могли работать и не
соблюдать ритуальную чистоту в праздник, хотя теоретически Закон распространялся и на них.
Если они смогли задержать живого Иисуса, то охрана его тела представляла бы собой меньшую
проблему. И, конечно, они бы возражали против передачи тела Иосифу, который как раз и мог
унести его в неизвестном направлении. Их беспокойство выглядит запоздалым на следующий
день, когда ученики могли уже унести тело – ведь, как описывают Евангелия, они пренебрегали
Субботой.
Вероятно происхождение эпизода, как ответа именно на такую критику: о краже тела для
фальсификации воскрешения.
27:66: «Они… обезопасили склеп, опечатав камень».
Какой смысл опечатывания, если там все равно находилась стража? Проблематично опечатать,
видимо, неровный камень, приваленный ко входу в пещеру. Насколько мы сейчас представляем
себе обычаи того времени, вход в пещеру замуровывали терракотовой или мраморной плитой.
Не вполне ясно, где использовался именно камень и, соответственно, где появилась эта история.
Однакопещера не была закрыта, так как по версии Матфея тело Иисуса еще предстояло
подготовить. Согласно Иоанну, оно уже было умащено, и вход нужно было именно
замуровывать. Но 27:61: женщины сидели у входа. Лк24:1: женщины приходят после субботы,
чтобы умастить тело Иисуса. Зачем бы они пришли, зная, что склеп замурован или запечатан?
ТайнИак4:6: воскресший Иисус говорит, что его закопали в песке. Это обычная египетская
процедура, обеспечивающая, кстати, мумифицирование. Но тогда автор Тайной книги Иакова,
едва ли ранее второй половины 2в., не знал о пещере с ангелами.
27:64-66, 28:11-15: Пилат посылает стражу охранять тело Иисуса, чтобы его не украли ученики,
и не заявили о воскрешении. После исчезновения Иисуса первосвященники подкупают солдат,
чтобы те сказали, что тело унесли ученики. «И пронеслось слово сие между иудеями до сего
дня», эта фраза показывает позднее происхождение и авторство язычника.
Как могли ученики украсть тело, которое охраняли римские солдаты? А если охранники спали,
то откуда они знали об учениках? Приписывемая священникам ложь не имеет смысла.
Трудно представить, чтобы солдаты, увидев ангела, согласились лгать, что тело Иисуса унесли
ученики. Непонятна и степень коррупции римских солдат: рискнули ли бы они утаивать столь
важный факт от префекта? Эта нестыковка была очевидна, и Пт11 пытается разрешить ее:
солдаты докладывают обо всем Пилату, священники просят его не рассказывать иудеям,
которые могут линчевать священников, в ответ на их просьбы Пилат приказывает солдатам
молчать. Это тоже не решает проблемы, поскольку после такого события Пилат и священники
должны были стать убежденными христианами.
Если солдаты увидели воскрешение Иисуса ранее, чем через три дня, это противоречит его
собственному пророчеству о пребывании в земле (кстати, не в пещере) именно три дня. И
неужели женщины, которые отправились туда в воскресенье, не знали о уже появившихся
слухах, что ученики украли тело?
292
Эпизод плох и с точки зрения теологии, поскольку ангел является только пророкам, а не
солдатам – язычникам. Явление ангела означает общение с Б.
Мф26, 27 – очень длинные главы, вмещающие множество скомканных событий. По нашему
мнению, это свидетельство неаутентичности текста: Матфей сам сочинил его или компилировал
из источников, которые он не считал вполне достоверными, и эпизоды которых потому не
развивал. Независимые вставки различными редакторами тоже возможны, но они менее
вероятны, потому что текст, в целом, довольно последовательный.
Конечно, разделение на главы появилось гораздо позже. Но текст был разбит на части по темам.
Говоря о длине глав в тексте Евангелий, мы имеем в виду именно эти блоки текста,
объединенные более или менее общим смыслом, темой или логикой.
Концепция глав вполне существовала в то время. Так, например, Мишна, хотя и записывались
блоком текста, в смысловом отношении практически однозначно разделена на главы и
перикопы.
Мф28 описывает подробности воскрешения: утром после субботы женщины у склепа видят
ангела, который показывает им пустую пещеру и говорит рассказать ученикам о том, что Иисус
ждет их в Галилее.
Все детали этого описания у евангелистов различаются: число ангелов, их местоположение,
слова, обстоятельства встречи Иисуса, его слова, указания, действия присутствующих. Эта
проблема была явной уже в первые века христианства. В попытках выйти из нее, христианские
теологи изобрели гармонию, своеобразное объединение всех имеющихся подробностей из всех
Евангелий.
В результате, ангелов было весьма много. Из них, у Матфея женщины заметили одних ангелов,
у Иоанна – других, и т.д. ангелы говорили долго и пространно, а каждый евангелист привел
только часть этих слов (впрочем, переплетающихся по смыслу). Вряд ли подобный подход
может удовлетворить критическое мышление современного человека. Описание шоу множества
ангелов абсурдно и с позиций теологии. Никогда человек не видел нескольких ангелов
одновременно, тем более человек неподготовленный.
Другие методы согласования, в основном, сводились к мистическому толкованию или к
объявлению деталей несущественными. У Марка и Иоанна описания воскрешения
фальсифицированы настолько явно (стиль, редактирование), что это признают, пожалуй, даже
апологеты.
Кстати, если Иисус был казнен в пятницу, то почему он воскрес только в воскресенье? Кем он
был эти два дня: человеком (и душа его находилась в Шеоле) или духом (через два дня
вернувшимся, чтобы захватить тело)? Обычное объяснение, что он был воскрешен немедленно,
но люди узнали об этом только в воскресенье, противоречит его пророчеству о воскрешении
именно через три дня.
28:2: «И внезапно было большое землетрясение; ибо ангел Господа, спустившись с небес,
отодвинул камень и сидел на нем».
Но камень был не очень большой: в 27:60 Иосиф из Аримафеи сам его придвинул. Сидевший на
нем ангел был, очевидно, вполне человеческого размера. В Писании, ангелы такой формы не
приносят катаклизмов. Представление о землетрясении, сопровождающем явление ангела, более
присуще сектантам и, вероятно, язычникам.
Описание было бы интересным, если бы автор понимал разницу между различными явлениями
ангелов. Самые простые и легкодоступные – видения во сне, соответствующие минимальной
пророческой силе. Затем идут встреченные наяву, и самые высокие – действующие наяву.
Женщины должны были быть пророками исключительной силы, чтобы ангел сдвинул камень в
их присутствии наяву. Скорее, автор просто не обратил внимания на эту иерархию явлений. Что
и типично для члена секты с развитой ангелологией (как, например, у ессенов), где явление
ангела наяву – обычное дело. Промежуточная версия в Лк24:23: «видение ангелов», иллюзия
наяву.
28:7: ангел говорит женщинам: «И пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из
мертвых и идет впереди вас в Галилею…»
То есть, ангел не рассматривает Марию Магдалину как ученика. Эта позиция характерна для
церкви, но не для ранних гностических общин.
293
Если ангел так торопился («пойдите скорее») оповестить апостолов, почему он не дал им
откровения? И не странно ли для воскресшего человека «идти впереди», вместо того, чтобы
передвигаться каким-нибудь более сверхъестественным способом?
Развитие тезиса видно и из того, что в других редакциях «из мертвых» отсутствует. Этим
дополнением церковь могла отвечать на довод гностиков, что воскрешение Иисуса носило
мистический характер пробуждения к духовной жизни. Или расправлялись с концепцией
иллюзорности тела Иисуса, при которой не было бы ни смерти, ни христианского буквального
воскрешения.
Имя Марии Магдалины у Матфея ранее не упоминается. 27:56, 28:7 упоминают ее как
уже известную фигуру. Это указывает на вставку, скорее, уже после распространения
Евангелия от Иоанна, описывающего Марию Магдалину.Заслуживает внимания
история происхождения этой Марии – теперь уже популярного евангельского
персонажа. Как обратил внимание еще Herford, Талмуд в b.Sanh67: «Матерью была
Мириам, парикмахер…» Точнее, «укладывающая женские волосы». Звучит как “Miriam
mgadella nashaya”. Очевидно, эта традиция была известна среди иудейских христиан
еще в 3-4в.в., и от них дошла до раввинов. Иоанн же принял «Мириам – парикмахер» за
новое имя «Мария из Магдалы». А со временем она обросла подробностями.
И не только подробностями, а и территорией. 15:39 упоминает окрестность Магадан.
Так вот ее редакторы исправили на Магдалан, а потом и вовсе на Магдала. И не только
территорией, но и многочисленными упоминаниями, и даже собственным Евангелием.
Конечно, Матфей несколько старше Талмуда, объясняющего происхождение прозвища
«Магдалина». Вероятно, даже поздняя версия Матфея с упоминанием Магдалины лет
на сто-двести старше bSanh. Вопрос в другом. Даже в 3-4в.в. ни евреи, составлявшие
Талмуд, ни Ориген не знали местности Магдала. Иначе происхождение прозвища
«Магдалина» не требовало бы объяснения. Не зря же в Евангелии "Магадан" исправили
на "Магдала", создав тем самым недостающую местность. Поэтому абсурдны попытки
современных христиан связать имя «Магдалина» с рыбацким поселком el Mejdel в
Галилее – хотя бы потому, что во времена Иисуса его под таким названием не
знали.Путаницы добавляет то, что migdol на иврите – просто «башня». В древности это
было типичное укрепление и, естественно, многие города имели это слово в своем
названии. Другим популярным отождествлением является упомянутый Геродотом
город Magdolum (возможно, Мегиддо). Однако, в любом случае, географическое
отождествление очень необычно в качестве прозвища.
Все остальные женщины в Евангелиях, по тогдашней традиции, обозначены родством
по отношению к мужчине – брату, мужу, сыну. Отсутствие такой связи у Магдалины
наводит на подозрение. Хотя, конечно, женщины социально неприемлемых профессий
могли скрывать свое родство.
Отождествление Магдалины с Марией, матерью Иисуса, проясняет многие проблемы в
Евангелиях. Оно позволяет объяснить необычно высокий статус Магдалины в
традиции, равно как и позднее происхождение связанных с ней эпизодов. В той
культуре женщины не могли бросить дом и длительное время следовать за учителем.
Совместное пребывание мужчин и женщин, не находящихся в родстве, было
неприемлемо само по себе. Однако мать Иисуса вполне могла сопровождать его.
Известный эпизод Иоанна с попыткой толпы побить камнями грешницу явно
фальсифицирован и вставлен позднее. То есть, зачем-то была сделана сознательная
попытка сформировать образ Магдалины. Такая совершенно неуклюжая попытка
понятна, если она продиктована крайней необходимостью разделить мать Иисуса и
известную грешницу. Что же до поведения девы Марии, то и Талмуд, и очень ранняя
традиция, изложенная Цельсом, вполне однозначны, описывая ее как женщину без
мужа.
Имеет право на существование иная версия. Религии того времени были
политеистическими и антропоморфными, наделяющими богов человеческими
свойствами. Почти каждое божество имело спутницу. Иногда она ассоциировалась с
женским началом, иногда – просто помогала ему. Однако в целом, несомненно, это лиш
ретроспективные объяснения антропоморфных отношений божеств. Интенсивно
заимтсвуя из других культов, христиане переняли и эту концепцию, отождествив
божественную подругу с Марией.
Иисус действительно мог иметь путешествующую с ним подругу Марию –
парикмахера. Ее имя могли произносить по-разному: как коротко – Мария, так и с
294
прозвищем – mgadella nashaya. Отсюда сформировалось представление о двух Мариях,
одна из которых, за отсутствием всякого прозвища, рассматривалась как мать Иисуса.
Поскольку Мария была как-то связана с городом Вифания, то третий вариант ее имени
– Мария из Вифании – выделился в еще одну самостоятельную Марию. Которых, таким
образом, стало трое. Тем самым, в частности, обретает смысл история, когда женщина
вытирала ноги Иисуса: его подруга могла это делать, хотя для посторонней женщины
это было немыслимо.
Альтернативные историки предлагают рассматривать Магдалину как жрицу – партнера
Иисуса, обычно отождествляя ее с египетской богиней Изис. Курьезно, важными их
доводами являются тексты тех сект, которые были под сильным влиянием египетской
теологии – и, естественно, подбирали христианские аналогии главных египетских
божеств. В частности, «тройственная» Мария (мать Иисуса, из Вифании и Магдалина),
помимо хорошей аналогии с троицей, похожа еще и на Изис (сестру Озириса, его жену
и, возможно, его мать как Айона). В целом, и канонические, и гностические евангелия
однозначно рассматривают Марию, максимум, как ученика. Так, у Фомы Иисус
обещает возвысить ее до статуса апостолов – мужчин. У гностиков ее авторитет
основывается на лучшем, чем другие ученики, понимании Иисуса. То есть, ни намека
на самостоятельный теологический статус.
Конечно, превращение Магдалины из любовницы Иисуса (традиция, отраженная,
например, в гностическом евангелии от Филиппа) в грешницу, а, скорее, проститутку в
церковной вставке в Иоанна, показывает резко негативное отношение к ней ранней
Церкви. Но, чтобы заслужить такое отношение, достаточно было бы традиции о том,
что Мария – женщина - была авторитетным апостолом.
Впрочем, нужно признать, что традиция о проститутке может быть аутентичной – хотя
это и маловероятно. Дело в том, что в древности существовало доктрина храмовой
проституции. Причины ее не вполне понятны, но доктрина была очень распространена:
она отражена в древнейшей вавилонской Epic of Gilgamesh, и, несомненно, во время
Иисуса сохранилась в храмах Астарты на Ближнем Востоке, а также в Греции. Во
многих эпосах, проститутка играет важную роль, как спасение героя или завлечение
злого оппонента. В секте Симона Мага, весьма похожей на секту Иисуса, подругой
Симона была Helen the Harlot. По аналогии, можно предположить такую же профессию
и Магдалины. Впрочем, при имеющемся минимальной наборе фактов это не более чем
предположение.
Кстати, на специальные отношения Марии с Иисусом косвенно указывает множество
фактов. Так, в той культуре посторонняя женщина не могла путешествовать с группой
мужчин, тем более, с известным учителем. Канонические Евангелия не называют
Марию в числе двенадцати, однако она не только пользовалась выскоим авторитетом,
но и руководила апостолами после казни Иисуса (по крайней мере, в версии
гностических Евангелий). Причем, ранние гностики отрицали ее мудрость: Иисус
обещает, что сделает ее подобной апостолам-мужчинам, Фм114. Очевидно, гностики
уже потом возвысили мудрость Магдалины для принижения апостолов – мифических
лидеров конкурирующей литералистской Церкви. Такое положение Магдалины в секте
можно обосновать преемственностью ее статуса от Иисуса, своего рода наследственной
передачей власти. Кстати, именно поэтому другие родственники Иисуса, как его братья,
могли оказаться оттеснены от главной роли в секте.
Еще одним доводом в пользу фальсификации грехов Магдалины являются
противоречия Евангелий в их описании. С одной стороны, Иисус изгоняет из нее семь
демонов. С другой, толпа намеревается линчевать ее за разврат (а Иисус – прощает).
Хотя в то время сумасшествие не было препятствием для занятия проституцией, оно
могло быть препятствием для осуждения. То есть, евангельские версии, по всей
вероятности, несовместимы. Следует учитывать и то, что эпизод прощения грешницы
вставлен в и без того позднего Иоанна – можно полагать, как раз в контексте борьбы с
гностиками – приверженцами Марии.
Кстати, гностики отдавали ей предпочтение, вероятно, по вполне прозаической
причине: почитаемая ими Мудрость – женского рода, и, очевидно, в данном случае
персонифицировалась в Марии. Почитание женщины также демонстративно отделяло
их от примитивных, по их мнению, христиан-литералистов. Так что нельзя
рассматривать информацию гностиков о Марии как исторически достоверную.
Насчет происхождения Марии можно только строить догадки. В этом контексте,
интересно существование black madonnas – черных статуй Марии. Вообще говоря, цвет
295
сам по себе ничего не доказывает: так, статуи Будды делают из самых разных
материалов, и они бывают красными, черными, зелеными и пр. Определенная борьба
Церкви с черными статуями тоже не позволяет делать выводов: католикам не хотелось
иметь афро-американского бога. Небольшое количество черных статуй могло быть
завезено из стран с темнокожим населением – тамошние христиане, естественно,
отождествляли новозаветных персонажей с привычным цветом кожи. Вспомним, что
изображение Марии с младенцем является точной копией изображения Изис, а статуи в
Египте нередко красили в черный цвет, который доминировал среди населения Южного
Египта. Но не исключено, что изготовители черных статуй могли помнить некую
традицию о происхождении Марии, например, из Египта – где она бы была очень
смуглой. Вспомним, что, согласно талмудической традиции, Иисус в молодости жил в
Египте, где изучал магию.
Отдельный вопрос о происхождении имен с указанием на территорию (Мария
Магдалина, Симон Киринеянин, Иисус Назаретянин). В иудейской литературе они
встречаются крайне редко (р.Иосия Галилеянин, Иаков из Kfar Secanya). В основном, по
такому принципу называют иудеев – иностранцев. Такие прозвища часто встречаются в
Библии, отражая взгляды древних авторов: территория Израиля казалась им настолько
огромной, каждая деревня была настолько далеко, что географическое происхождение
было естественным идентификатором.
Можно предположить, что такие имена должны были быть распространены в
космополитических общинах христиан. Тем более, в их случае было бы неудобно в
качестве второго имени (бен) использовать имя отца – которое бы отражало этническое
происхождение и, следовательно, прежнюю религию. Видимо, поэтому христиане часто
меняли имена при переходе в новую веру.
Такие имена пришлись бы кстати и у ессенов, которые вступали в общину, будучи из
самых разных мест. В этом смысле, их общины также были космополитическими.
Характерные евангельские имена вполне могли быть присущи ессенам.
Нам не встречались указания, в каких случаях имя отца (ben) надо заменять на указание
территории (ha-).
28:8: «они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его».
Невиданное совмещение страха и радости. И откуда Матфей узнал об этих чувствах?
28:10: «Тогда говорит им Иисус: ‘… возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они
увидят Меня’»
Но ведь Иисус не назвал конкретного места. Характерно, что фальсификатор приписывает
Иисусу обращение «братья мои», типичное для христианства, но отсутствующее в достоверном
тексте Матфея.
Иисус повторяет женщинам то, что им только что (28:7) сказал ангел. Иисус не знает об их
встрече с ангелом?
Совершенно странно для воскресшего Мессии явить себя в провинциальной деревне, среди
недавно обращенного населения, известного своим невежеством в иудаизме. Однако, если
Иисус был действительно жив и скрывался от властей, он как раз туда бы и отправился. В этом
случае, он мог встретить женщин по дороге, но не захотел идти в Иерусалим.
28:16: «Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус».
Но ведь женщины (27:56) также были из Галилеи. Они всюду следовали за Иисусом. А теперь
зачем-то остались в Иерусалиме?
28:17-18: «Когда они увидели Его… некоторые сомневались. И Иисус подошел к ним и сказал:
‘Вся власть на небе и земле дана Мне’».
У Иоанна, сомневается только Фома. А Иисус убеждает его, предлагая потрогать раны. Здесь же
Иисус выступает с не относящейся к вопросу декларацией, которая непонятно как должна
убедить учеников в его воскрешении. Понятно, что Иоанн усилил текст, чтобы ответить на
именно такую критику.
Похоже, здесь отражена традиция, присутствующая у Павла: Иисус получил власть только
после воскрешения, аналогично мистической трактовке. У Иоанна, Иисус – божественная,
изначально существовавшая фигура. Толкование Павла позволяет хоть как-то объяснить
кардинальное изменение учения Иисуса после воскрешения, когда он предположительно
призвал все народы и отказался от Закона.
296
28:19: «научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…»
Поздняя вставка, когда уже сформировалась концепция триединства.
Даже здесь речь не идет о призыве верить в божественность Иисуса. «Научите», скорее,
указывает на познание Закона.
Иисус обращался к иудеям и четко отказывался от обращения к другим народам. Только Павел
обратился к язычникам. И Послания Павла, и Деяния четко описывают, что по крайней мере
некоторые, возможно – все апостолы находились в Иерусалиме. Если принять указание
обращения ко всем народам за аутентичное, то апостолы отнюдь не стремились его исполнять.
Иер31:33 говорит о новом завете: «’Но вот завет, который Я заключу с домом Израиля после тех
дней, ‘ - говорит Господь… ‘и буду им Б., а они будут Моим народом’». Чрезвычайно
примитивно мнение христианских теологов о том, что, увидев обращение иудеев с Иисусом, Б.
изменил свое мнение. Это противоречит концепции Всезнающего и Неизменного. Кроме того,
Иисус знал о предстоящем распятии, оно не явилось для него неожиданностью. В своих
намерениях он учитывал перспективу казни. Почему же он якобы изменил свой первоначальное
намерение прийти «к заблудшим овцам дома Израиля», и отправил учеников ко всем народам?
5:14: «Вы - свет мира»". Иисус приходил именно к иудеям. В Писании указывается, что, в
случае отступничества иудеев, их унижение все равно будет временным. Обещанные другим
народам в этом случае преимущества направлены исключительно на притеснение иудеев с
целью их возвращения к вере. Возможность выбора другого народа, тем более - обращения к
другим народам, не упомянута. Соглашаясь с доктриной временного предпочтения других
народов с целью заставит иудеев ревновать, Павел все равно выдвигает теорию «нового
Израиля», конгрегации христиан. Но в этом имеется явное противоречие: если объект (Израиль)
заменяется в процессе, как же первоначальный объект может быть изменен (обращен к
праведности)?
Ис42:6: «и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников». Завет – только для иудеев,
которые явно противопоставлены язычникам.
Для избранного народа были установлены определенные правила, как кошерная пища.
Христиане, считая, что Б. обращается к ним, этих правил, тем не менее, не исполняли.
Христианство обходит вопрос соблюдения Закона, но критикует фарисеев как неискренне
исполнявших его и не признавших Иисуса. На этом основании делается вывод о непринятии
Иисуса иудеями. Христиане на протяжении столетий совершали все мыслимые преступления.
Папы были куда грешнее даже того, что приписывалось первосвященникам. Но это не заставило
христиан усомниться в собственной вере. Почему же позиция некоторых людей переносится на
всех иудеев? Тем более, сами раввины критиковали тех из фарисеев, кто был неискренен.
Современная Церковь отошла от этих взглядов, отказавшись от фундаментальной концепции
вины иудеев. Но ведь этот подход четко прописан в Евангелиях, от которых еще никто не
отказался.
28:20: «И уча их соблюдать все, что Я заповедал вам».
Это, пожалуй, самый интересный вопрос: что именно заповедал Иисус? Главы Мф5-6 содержат
совершенно стандартное этическое учение, заметно не отличающееся от иудаизма, и не
содержащее ничего нового. Тезисы Фомы также не оригинальны, но отражают общие
гностические концепции. Основная масса приписываемых Иисусу тезисов однозначно
принадлежит евангелистам и поздним редакторам, и зачастую взаимно противоречива. В
результате, христиан учат соблюдать некий весьма искусственно подобранный набор правил.
28:21: «И помните, я с вами всегда, до окончания века».
Такое заявление несколько нелогично. По окончании века – в Мире, который Наступит –
божественное будет находиться среди людей. То есть, как раз тогда Иисус должен был бы быть
с учениками. Тем более, он им уже обещал соседство и после конца света: когда они будут
осуществлять Суд вместе с ним. Похоже, автор предполагает, что апокалипсис наступит скоро,
при жизни одного поколения. Или, конечно, редактор мог просто употребить фразу, не
особенно задумываясь над смыслом.
История распятия и воскрешения была, похоже, составлена гностиками. Самое яркое
подтверждение: основными свидетелями и распятия, и воскрешения выступают именно
женщины, а мужчины зачастую сомневаются. То есть, понимание учения и близость к Иисусу
приписываются женщинам. Только у гностиков женщины имели достаточно высокий для такой
роли статус. Более того, похоже, только у гностиков женщины участвовали в тех же ритуалах,
297
что и мужчины. В других религиях, женщины имели собственные обряды, праздники и даже
божества.
То есть, конечно, аналогичное равенство декларировал и иудаизм. Так, Shir ha-Shirim r.4: «В
Израиле было столько же пророчиц, сколько и пророков». Но участие женщин в теологии было
совершенно минимальным (оставив библейские времена, популярна была лишь Берурия, жена
р.Меира).
Не исключено, что все упоминания женщин – последовательниц Иисуса являются творчеством
гностиков. Эти упоминания удивительно мимолетны. При всей необычности женщин –
учеников (и крайне неоднозначном отношении к этому вопросу) можно было бы ожидать, что
Евангелия уделят больше места этой теме, по крайней мере, приведут тезисы Иисуса в
подтверждение такой возможности.
Церковь не допускала женщин к руководству, хотя с готовностью приняла их в качестве
раннехристианских мучениц, безобидных с административной точки зрения фигур.
Действительно, мученикам неоткуда уже было взяться в сколько-нибудь значительном
количестве после победы Церкви и таким образом роль женщин была ограничена далеким
прошлым. Отношение Иисуса не было явным: женщины были последователями, но, видимо, не
учениками. Павел упоминает женщин-диаконис и, видимо, примитивная Церковь допускала
женщин на некоторые должности.
В последнее время некоторые, особенно феминистки, пытаются показать, что женщины играли
важную роль в Церкви еще в средние века. На самом деле, они были администраторами
высокого уровня почти исключительно в женских монастырях и храмах, посвященных
христаинским святым-женщинам.
Присутствие только женщин при воскрешении может быть интересным образом связано с
традицией культов Озириса, Таммуза и других, в которых именно женщина – богиня вызывает
погибшее божества обратно к жизни.
Несколько натянутым представляется объяснение, что евангелисты, скрепя сердце, написали о
фактах (наличии женщин в окружении Иисуса), но отказались развивать эту тему в
теоретическом аспекте. Они как бы не соглашались с позицией Иисуса, допускавшего женщин.
Более вероятно иное объяснение. Если христианство, в основном, произошло из секты ессенов,
то естественно, что христиане также не принимали женщин. В дальнейшем, однако,
определенная часть христианства попала в руки (общины) гностиков. Среди них присутствие
женщин было вполне распространено. Именно они добавили в прототексты несколько эпизодов
с женщинами. Но особых теоретических объяснений на этот счет, у гностиков, по-видимому, не
было. Они допускали участие женщин в мистицизме де-факто, как нечто само собой
разумеющееся, не нуждающееся в дополнительных изысканиях.
Тогда упоминания о женщинах в Евангелиях – это одно из наслоений на ранних историях. Это
согласуется с современными представлениями о тогдашней иудейской культуре. Видимо,
невозможным было не только наличие женщин в числе учеников, но даже их присутствие среди
сопровождающих странствующего учителя.
Впрочем, духовность женщины как таковой более чем сомнительна. Женщина озабочена
мирским. С позиции Библии, она была создана не как самостоятельное существо, но в помощь
мужчине, Быт2:18. Пожалуй, лучшим образом доктрина привлечения женщин выражена в
Фм114: «Симон Петр сказал им: ‘Пусть Мария покинет нас, ибо женщины не достойны
{вечной} жизни’. Иисус сказал: ‘Смотрите, Я наставлю ее, чтобы сделать из нее мужчину,
чтобы и она тоже могла стать живым духом, подобно вам, мужчинам. Ибо каждая женщина,
которая стала мужчиной, войдет в Царство Небесное’». Это, кстати, типичная концепция
мистиков.
Тертуллиан «Об одеяниях женщин» 1.1. называет женщин «воротами дьявола» и запрещает им
занимать церковные посты. Он еще не знал в деталях (или не принимал) посланий Павла
(Рим16:1), а, возможно, и современных текстов Евангелий.
С другой стороны, гностики известны своим очень вольным отношением к созданию мифов.
Они часто просто подставляли имя Иисуса в существовавшие мифы. Распятие на кресте и
воскрешение Иисуса отлично повторяет легенды об Озирисе и Дионисии, очень популярных
фигурах у гностиков. Почти наверняка именно таким методом заимствований был в
значительной мере сформирован миф об Иисусе.
Отметим, что гностики не были бесстыдными фальсификаторами (по крайней мере, не
сравнимы в этом с церковью). Они использовали мифы как не имеющий особого значения фон
для передачи мистических учений. В данном случае, концепции отречения от мира в пользу
духовной жизни (распятие) и посвящения, соединяющего с Б. (воскрешение).
298
Церковь же приняла этот миф буквально. Для достоверности добавили исторический фон (а,
может, это сделали еще гностики в попытке скрыть мистический смысл от непосвященных). В
итоге метафора предстала исторической реальностью.
Отметим, что для Матфея – больше, чем для других евангелистов – характерно выхолащивание
метафор. Он вначале заимствует их, потом толкует буквально, а далее добавляет к ним
реалистичные подробности. В итоге, на месте метафоры появляется абсурдный эпизод,
претендующий на историчность.
Можно предположить, что такая тенденция отражена в эпизоде вознесения, Лк24:51. В
иудейской традиции, вознесение символизирует приближение к Б. Рассказы о поднятии на
третье – девятое небо были довольно популярны, особенно у мистиков.
Не исключено и иное объяснение. Ber.r.25:1:55 рассказывает о споре р.Абайи (Abahu) с
эпикурейцами84. Они трактуют термин «взят» в отношении Еноха (Быт5:24) как свидетельство
его вознесения, а не смерти. В ответ им приводятся эпизоды Писания, в которых «взят» явно
обозначает смерть. Можно предположить, что аналогичная двусмысленность имелась и в каком-
то прототексте относительно Иисуса. Употребленное применительно к небу «взят» могло быть
воспринято как указание на его вознесение, и позже перерасти в отдельный эпизод.
Естественно предполагать, что результатом обряда, описанного в Евангелиях как распятие,
должна была быть инициация. В то время в тех кругах, весьма вероятно, она связывалась
именно с попаданием на то или иное небо.
Таким образом, в результате ритуальной имитации смерти и воскрешения Иисус должен был
вознестись. Постепенно смысл мистической аллегории стерся, а события обрели
реалистичность. Что и описано у Луки как буквальное поднятие тела в воздух.
В иудейской интерпретации вознесение Иисуса выглядит из рук вон плохо. Дело в том, что
возвращение Б. из мира (когда Он прячет лицо) есть метафора того, что Б. оставляет Израиль. В
этом смысле, Иисус бросил христиан, оставил их без своей заботы и защиты.
Вопрос о телесном воскрешении Иисуса не является теологически однозначным. Доктрина
воскрешения в реальном теле (а не иллюзии) была внедрена исключительно административным
путем. У нее нет серьезной основы в виде убедительной теологической концепции,
достоверного откровения или четко формулирующих ее евангелических текстов. Более того,
22:30 прямо описывает воскресение без тела. Ин4:32 намекает, что Иисус и при жизни имел
только подобие тела, не нуждавшееся в пище.
Возможно, что церковь изначально настаивала на реальном теле потому, что иллюзорное
воскрешение сделало бы его метафорой обычного откровения, данным ученикам. Вероятно, что
аналогичные истории имелись тогда во многих культах. А воскрешение в реальном теле было
достаточно исключительным.
Можно допустить, что воскресение тела принесли в Евангелия иудейские христиане. Для них
это была сравнительно привычная концепция. Впрочем, категорически отрицавшаяся
тогдашними фундаменталистами – саддукеями. На позднее принятие доктрины телесного
воскрешения (очевидно, когда фарисеи стали доминирующей группой) указывает и
обнаруженный археологами в Иерусалиме колумбарий времен Второго Храма. Понятно, что,
используя кремацию, тогдашние иудеи не рассчитывали на воскресение в теле.
Поскольку воскрешение Иисуса рассматривается как образец воскресения остальных людей,
вопрос телесного воскрешения становится важным для церкви. Здесь церковь всегда была очень
уязвима для критики.
Еще Цельсий предлагал христианам представить их царство небесное: массы трупов, бродящих
по земле. В ответ, церковь модифицировала доктрину, заявляя, что тела будут «как новые».
Именно так изображали, например, деву Марию, так что на картинах она выглядит моложе
Иисуса. Но тогда неизбежно возникает вопрос: новые в каком возрасте? Мотивированный ответ
на этот вопрос у церкви отсутствует.
Прежде всего, конфликт был между воскрешением на земле и царством небесным.
Популистская религия должна обещать праведным рай немедленно после смерти. С другой
стороны, адское наказание, если оно начинается в неопределенном будущем, не так страшно,
как причитающееся сразу. С позиции экономики, родственники усопших станут платить Церкви
привлекательные средства за официальные молитвы только если их близкий оказывается
84 В Талмуде этот размытый термин обозначает вольнодумцев, оспаривающих традиционную
интерпретацию Писания
299
непосредственно на грани подземных мук. Однако вопрос, почему кто-то будет желать
воскрешения в такой схеме. Праведники наслаждаются раем и их не интересует земля. Злые или
вообще не будут воскрешены, или будут – но для нового суда, отнюдь не привлекательная
перспектива. В силу, в основном, административных и экономических причин, концепция
немедленного вознаграждения и наказания победила, а ожидание воскрешения существенно
потускнело.
Доктрина телесного воскрешения чересчур одиозна, и постепенно церковь перестала
акцентировать на ней внимание. Впрочем, доктрина уже отслужила свое: победившей церкви
уже не надо было доказывать свою исключительность.
Гностики, конечно, отрицали воскрешение в том же грешном теле. Им принадлежала концепция
тела из лучей, в котором душа обитает на небесах. Если философы спорили о вечности материи,
то разногласий о временности формы, в основном, не было. Соответственно, тело (форма
материи) не могло рассматриваться как вечное.
Мр2:2-3: «Спаситель ответил: «Любая природа, любая форма, любое существо… вновь
растворятся в исходное состояние».
С доктриной телесного воскрешения связана и концепция о приходе Иисуса в реальном теле.
Церкви трудно согласиться на иллюзию тела по нескольким основным причинам.
Во-первых, если инкарнация Иисуса была иллюзией, то вместо пришествия бога в мир мы
получаем довольно обычную картину посещения мира Мудростью. Причем, Мудрость
традиционно приходит в мир в том или ином человеке. Церкви трудно согласиться на меньшее
для Иисуса.
Во-вторых, если Иисус пришел в иллюзии тела, то разрушается концепция искупительной
жертвы. Трудно принести в жертву иллюзорное тело.
В-третьих, становится бессмысленным воскрешение. Иллюзорное тело нельзя распять и незачем
воскрешать.
В-четвертых, нарушается историчность. Какая претензия на историчность может быть у
иллюзии?
В-пятых, тогда в последний день Иисус также придет в иллюзии тела. Тогда христианский
апокалипсис, похоже, из физического события становится чисто духовным, подозрительно
похожим на гностический.
В-шестых, если вне мира даже у Иисуса нет тела, то тем более у остальных людей. Разрушается
концепция ада с шипящими сковородками.
Ранние христиане естественным образом считали, что Иисус приходил в иллюзии тела.
Например, Рим8:3: «отправив Своего Сына в подобии греховной плоти в жертву за грех, Он
осудил грех во плоти…» Очевидно, уже Павел имел дело с этой проблемой.
С одной стороны, вслед за гностиками он считал тело воплощением греха. Соответственно,
божественный Иисус не мог прийти в греховном теле. С другой стороны, уже тогда
существовала концепция искупительной жертвы Иисуса (принесения – греховной – плоти в
жертву за грех). Павел пытается совместить эти несовместимые концепции тем, что Иисус
пришел в «подобии» тела. Но проблемы, возникающие с признанием иллюзорности тела
Иисуса, мы уже обсуждали.
Отметим, что сама дискуссия о воскрешении изрядно лишена смысла. Если допустить за правду
хоть какой-то эзотерический эпизод Евангелий (крещение святым духом, чудеса,
преображение), то у Иисуса была, как минимум, душа, или, как максимум, сверхъестественная
сущность. Таковая после смерти должна была, в соответствии с обычными теософскими
представлениями, вознесена. Можно легко в этом случае допустить, что она бы потом явилась в
виде иллюзии. Конкретное описание воскрешение в Евангелиях может иметь значение только
для изучения правдивости текстов: которые, как мы и без того знаем, совершенно
недостоверны.
Поэтому необходимо выбрать одну из двух позиций. Либо вера в то, что хоть что-то в эзотерии
Евангелий правдиво, и тогда вознесение духа и явление иллюзии могут рассматриваться как
вполне предсказуемые, независимо от фальсификации соответствующих описаний. Либо вся
чудеса в Евангелиях – фикция, и тогда воскрешение – очевидно, наименее достоверное из них.
Возводить же, вслед за апологетами, градацию чудес (от мелких исцелений через среднее чудо
воскрешения Лазаря до огромного – хотя весьма похожего – чуда воскрешения Иисуса) –
довольно абсурдно. Чудо уже является чем-то сверхъестественным, и тем самым доказывало бы
(если хоть какое-то из описаний в Евангелиях правдиво) божественную сущность Иисуса.
300
Градация чудес требует иерархии совершающих их. Определять же место Иисуса в небесной
иерархии – довольно неблагодарное занятие. Достоверные факты, по крайней мере, такого
доказательства не поддерживают.
Что искупил Иисус? Несмотря на многочисленные противоречия в каноне, христианская
традиция довольно определенна: Иисус искупил любые грехи, а приобщение к искуплению
осуществляется через веру. Чтобы не попасть в коллизию провокации греха верой (почему не
грешить, если все прощено?), необходимо допустить, что вера в Иисуса не позволяет человеку
совершать грехи.
Но какие именно грехи? Ведь христианство отрицает заповеди иудаизма, и не вводит никаких
других (кроме веры в Иисуса – но «вера не позволяет человеку грешить неверием» есть
тавтология). Конечно, в Евангелиях можно найти сколько угодно указаний, но они, в основном,
взаимоисключающи и, кроме того, противоречат апостольским заповедям Деяний, которые
тоже фальсифицированы. Следует либо признать зияющий пробел в христианской теологии
(который, надо признать, пытается восполнить традиция, бессистемно заимствуя моральные
нормы иудаизма), либо согласиться с обязательностью иудейских заповедей (что разрушило бы
христианство как отличную от иудаизма религию).
Из несовместимости веры с грешным поведением следует, что за тысячелетнюю историю
христианства верующих были единицы (остальные грешили, и потому не могли быть истинно
верующими). Либо придется ввести градацию веры (чем сильнее вера, тем меньше человек
грешит). Безусловно, подобная относительность веры абсурдна. Человек или верит в то, что
Иисус был сущностью Б., или не верит. А состояние «в общем-то, верю» относится к
умственному, а не духовному, восприятию.
Попытка увязать очевидно несовместимое привело к концепции слабого человека. Он верит в
Иисуса, но не может удержаться от греха. Тогда он грешит ненамеренно, и эти грехи подлежат
прощению (аналогично иудаизму, искуплению жертвой - Иисусом). Во-первых, эта концепция
не объясняет очевидно намеренных грехов, во множестве встречающихся в христианском мире.
Во-вторых, она противоречит традиции прощения христианскими священниками также и
намеренных грехов. В-третьих, прощение любых грехов, совершенных по слабости,
провоцирует в неидеальном человеке эти самые слабости. В-четвертых, если понимать под
«ненамеренными» именно грехи, совершенные независимо от воли человека, то они прощаются
и в иудаизме – какова же роль веры в Иисуса?
В примитивном христианстве этой проблемы не было, потому что доктрина всеобъемлющего
прощения (искупления) грехов тогда еще не сформировалась. Did4:6 вполне определенно:
«Если у тебя есть средства, уплати выкуп за свои грехи». Речь идет о благотворительности.
Прощение зависело от собственных действий христиан и не связывалось с казнью Иисуса.
Конечно, при административной эксплуатации доктрины прощения, она приобрела совсем
извращенные формы. В соборах Ватикана до сих имеется «священная дверь», открываемая на
рождество юбилейного, 25-го, года. Все проходящие через нее получают прощение всех грехов.
Сначало объяснение связывало этот вход с тезисом Иисуса у Иоанна «я есмь дверь». В 20в.
коммерческий характер такого действа стал очевиден, и появилось новое объяснение: прощение
обеспечивается не прохождением через дверь, а верой в Иисуса. Но, впрочем, зачем тогда все
еще действующая дверь? Удивительно, насколько популярен этот абсурд даже в наше
просвещенное время: в 2000г. около 25млн. христиан прошли сквозь «священную дверь»
базилики апостола Петра, центрального собора католицизма.
Если Иисус имел божественную сущность, то он не мог не знать о предстоящем распятии.
Пришел ли он в мир специально для распятия, или обнаружил предстоящее, будучи человеком,
не меняет его цели: распятием искупить грехи человечества. Тогда иудеи помогли
бодественному существу в осуществлении этого замысла, распяв его. Косвенно, такого же
взгляда придерживается и церковь. Энциклика Nostra Aetate 1963г. признала, что Иисус был
распят по собственному желанию, и недопустимо обвинять в его казни.
Христианская гностическая традиция утверждает, что Иисус явился в мир в облике человека,
чтобы обмануть злых духов, господствующих в мире. Они, не узнав, распяли его, и тем самым
обеспечили искупление грехов и уничтожение злых сил, объявленное чудом воскрешения. Не
обсуждая несоответствие такой трактовки фактическому состоянию вещей в мире, отметим, что
эта концепция грубо противоречит монотеизму и инкорпореальности. Имеется в виду, что Б. а.
заинтересован в состоянии дел в мире; б. не может справиться с демонами иначе как хитростью;
в. использует хитрость по типу человеческой.
301
Время для прихода Иисуса, действительно, было очень похожим на апокалипсис: постоянные
смены царей и правителей, присоединения и изъятия территорий, войны, распри, массовые
побоища и казни, разгул злодеев, обращения в Рим о поддержке и смене правителей (впрочем,
когда ситуация была иной?). Множество учителей трактовало Закон, они имели немало
учеников. Появились в огромном количестве прельстители, которые показывали представления,
увлекали народ в пустыню, чтобы показать знамения. Иисус был не слишком заметен на фоне
этих событий.
Распятие Иисуса, имеющее такое значение для христиан, было незаметным в тогдашней Иудее.
Александр Яннай распял в один раз несколько сот фарисеев. Флавий описывает целый ряд
казней проповедников и массовых избиений их последователей. В этом контексте казнь Иисуса
не только не могла привлечь внимания, но и остается вопрос, почему не казнили его
сторонников, что было совершенно нетипично.
Религиозная инновация была обычным обвинением той эпохи. За 430 лет до Иисуса, такое же
обвинение (как считается) было вынесено против Сократа (Plato, Euthyphro5). О влиянии на
иудаизм греческого подхода свидетельствует частое употребление в Талмуде термина
«странные боги» (чужие, языческие боги), встречающегося у Платона там же.
Сама религиозная терпимость иудеев была истощена до предела: установленные Иродом
(сыном Антипатра) статуи, попытка Пилата внести в город изображение императора, попытка
Гая поставить свою статую в Храме, проникновения в Храм чужеземцев, ограбление храмовой
казны Пилатом (правда, на постройку водопровода). Иерусалим, в отличие от Галилеи, был
оплотом секты фарисеев – тонких знатоков Закона. Противоречащие Закону толкования Иисуса
в той обстановке вполне могли казаться чрезмерными.
Именно население Иерусалима отличалось особенным религиозным фанатизмом. Описывая
попытку Пилата внести в город изображение императора, Флавий пишет, что иудеи вытянули
шеи, подставив их под мечи – вместо того, чтобы согласиться с наличием статуи.
Явление божественного Мессии, не просто военного лидера – нечто чересчур значительное,
чтобы в него легко поверить. Сознание естественным образом отгораживается от такой мысли.
Действительно ли Б. требовал от иудеев настолько многого – веры по слову Иисуса? Ведь
спасение Иисуса с креста мгновенно решило бы проблему веры. Можно объяснить, что
немедленное обращение к Иисусу не требовалось, нужен был пример для будущих поколений.
Но это не то, о чем говорит христианская традиция.
знали судебную процедуру, но считали святых уснувшими. Это именно иудейская концепция
Шеол, обиталища спящих душ.
Другой вопрос – участие секты Матфея. Все остальные эпизоды Евангелия, связанные с
воскресением, не указывают на Шеол.
На возможную сектантскую принадлежность указывает аналогичный тезис в Евреев9: Иисус
«восстал из спящих» Но как божественный дух мог попасть в Шеол, если он принадлежит небу?
Буддистская Дигха Никая 16:6:10: «При уходе Благословенного Господа было большое
землетрясение, ужасное и поднимающее волосы дыбом, сопровождаемое громом». Т.е., это не
гнев об убийстве Иисуса, а знамение ухода святого из мира. На это же указывает 28:2:
землетрясение при воскрешении Иисуса.
Конечно, землетрясение, гром и молнии были обычным сопровождением отрицательных
событий в рассказах язычников. Разорванная завеса также имеет аналогии. Так, разорвалась
священная одежда Юпитера, которую богохульствующие афиняне надели на фигуру
обожествленного ими Деметрия.
Трудно объяснить, почему после таких событий (затмение, землетрясение, воскресение
праведников, разрыв завесы) иудеи тут же не обратились, не поверили в Иисуса и не
раскаялись. Пт7, возможно отвечая на несуразность такого предположения, пишет, что
священники раскаялись и били себя в грудь. Но не обратились? И продолжали гнать христиан?
27:54: «Когда центурион и бывшие с ним, наблюдавшие за Иисусом, увидели землетрясение и
все, что случилось, они были объяты ужасом и сказали: ‘Истинно этот человек – Сын Б.’»
А что могли видеть солдаты? Воскресшие святые были в Иерусалиме, а не на Голгофе (27:53).
Там же разорвалась завеса Храма (27:51).
27:57-58: «Когда же настал вечер, пришел… Иосиф, который тоже был учеником Иисуса; он,
прийдя к Пилату, просил Тела Иисусова…»
То есть, в выходной, праздничный день, вечером, нашел Пилата? И отвлекал его от пира (Пилат
жил в Кесарии, и в Иерусалиме его должны были, вероятно, специально встречать. Во время
праздника, - естественно, пиром)?
Видимо, этот эпизод вызывал аналогичные возражения и у современников. Пт2 в редакции
POxy2949 корректирует его: Иосиф просит у Пилата тело Иисуса после осуждения, до распятия.
Вряд ли Петр содержит первичную традицию: зачем Матфею изменять ее на очевидно
недостоверную?
По приписанной Матфею версии, получается, что Иисуса хоронили в праздничный день.
Фальсификатор не знал, что это было запрещено.
Тело должны были получить родственники, а не Иосиф. Либо, по другой традиции, захоронение
побитых камнями должно было осуществляться на специально отведенном общественном
месте. Видимо, родственники могли забрать его через некоторое время. Тело могли выдать
сразу, если Иисус был казнен, как римский государственный преступник, например, за бунт. В
этом случае не требовалось и обращения Иосифа к Пилату за телом.
Противоречие разрешается, если бездоказательно предположить, что странный пожилой
человек Иосиф и был родственником Иисуса – его отцом. Конечно, можно предположить
отсутствие родственников Иисуса (и поэтому тело получил посторонний), но это вызовет
отрицание описания Иоанна.
Редактор разрывается между желанием христиан выглядеть респектабельно и иметь богатых
спонсоров, и указаниями Иисуса о бедности. Иосиф, хотя и был учеником, явно не раздал свое
имущество бедным.
Сюжет о друзьях, родственниках и освобожденных рабах, выпрашивающих тело казненного,
был совершенно стандартен (и, вероятно, реален). Например, тело Гальбы получил Priscus
Helvidius с разрешения нового императора, Otto, который и распорядился об убийстве Гальбы.
27:59: «И, взяв Тело, Иосиф обвил Его чистою плащаницею…»
Точно неизвестна принятая тогда традиция: можно ли хоронить в субботу (ночь пятницы)?
Вероятно, придерживались Втор21:22-23: казненного обязательно хоронить до захода солнца.
Римляне могли нарушать этот обычай, оставляя распятых, но вряд ли на территории
Иерусалима, тем более в праздник.
Тогда, если Иисус действительно умер, его, по иудейскому обычаю, должны были снять с
креста и похоронить до заката. Не стали бы ожидать просьбы Иосифа.
290
Казнь вечером (когда осужденные не успели бы умереть до захода солнца), тем более в
праздничный день, очень маловероятна. Возможно, именно поэтому был добавлен эпизод с
копьем (или с перебиванием ног): тогда, на самом деле, осужденных убили, чтобы похоронить
до заката.
Иосифу, видимо, бы пришлось вначале омыть Иисуса. Пт6:4 пытается откорректировать эту
ошибку, указывая, что Иосиф омыл Иисуса. Но омывать, по-видимому, должны были женщины
(хотя, возможно, раздевать могли мужчины). А женщины в этом эпизоде не упоминаются (хотя
присутствовали при распятии). К тому же, в вечер пятницы, когда работа была запрещена.
Возможно, похороны в субботу поручали язычникам (либо, по крайней мере, ближайшим
родственникам, для которых исполнение этого обряда имело приоритет над праздниками – с
разрешения раввина). По крайней мере, можно утверждать, что Иосиф и Никодим бы
постарались поручить эту работу другим. Даже если не доверять Ин7:50 в том что Никодим был
членом синедриона, в Ин3:1 он занимает высокое положение. Похороны повешенного на
дереве, тем более в субботу, тем более в Пасху, были не совместимы с общественным статусом
Никодима.
Тем более что Иосифу совсем не обязательно было хоронить Иисуса немедленно. M.Sanh6:5
разрешает откладывать похороны на следующий день, чтобы подготовить почетную одежду и
т.п. Иосиф, таким образом, вполне мог похоронить Иисуса после окончания субботы (после 6
вечера следующего дня). Похоже, автор этого эпизода не был знаком с тонкостями иудейской
традиции.
Нет однозначности и в отношении плащаницы – то есть, цельного куска ткани. Известно
применение узких полос ткани типа бинтов. Явно была распространена практика захоронений в
одежде – в ожидании телесного воскресения. Она заметно граничила с языческими обрядами.
Именно в противовес ей раввины стали требовать хоронить в плащанице. Но это было только во
2в. (традиция ссылается на завещание р.Гамалиила II).
Указание на «чистую плащаницу» совершенно загадочно. Естественно, Иосиф не просил тела
Иисуса, чтобы завернуть его в грязный кусок ткани. Можно предположить, что здесь намек на
белую тунику, использовавшуюся в мистических обрядах посвящения.
27:60: Иосиф хоронит Иисуса в своем склепе.
M.Sanh6:5: в распоряжении суда было два кладбища, причем отдельное для тех, кто был побит
камнями или сожжен. Учитывая, что в 27:62-66 священники обеспокоены сохранностью тела
Иисуса, вряд ли бы они разрешили Иосифу хоронить его в другом месте. Вероятно, захоронения
казненных вне специального кладбища были вообще запрещены, хотя бы из-за возражений
владельцев соседних склепов, землю которых они оскверняли.
M.Sanh6:6: тело могло быть позднее перезахоронено в склепе предков. Поэтому у Иосифа
вообще не было серьезных оснований спорить со священниками о месте временного
захоронения.
27:62-66: «На другой день, который следует за пятницею, собрались главные священники и
фарисеи к Пилату…»
В субботу священники и фарисеи не могли заниматься делами, не могли пойти к Пилату. Не
исключено, что под «днем приготовления» имелся в виду день перед праздником. Тогда здесь
отражена традиция Иоанна, противоречащая синоптикам, о праздновании Песаха на следующий
день после казни. Первый день праздника тоже, впрочем, был sabbatical, о чем автор, вероятно,
не знал.
Пт7 пытается исправить положение: священники и старейшины пришли к Пилату в пятницу. Но
они не могли этого сделать и тогда: суббота начинается вечером пятницы. Кроме того, они
могли утратить ритуальную чистоту, обязательную для участия в церемониях, от контакта с
язычником.
Попытки трактовать фразу так, что распятие произошло «за день до начала субботы», - в
четверг, представляются нам натянутыми и не основанными на тексте. Лк23:54 о дне распятия:
«День тот был пятница, и наступала суббота». Ин19:14: «Тогда была пятница пред Пасхою,
полдень».
Ошибка была замечена современниками, и Пт7:3 корректирует: «мы постились, и горевали, и
плакали ночь и день до субботы» - то есть, видимо, до вечера пятницы, когда, по иудейскому
календарю, начинается суббота. Тогда Иисуса распяли в четверг. Это, вероятно, поздняя
редакция. Петр противоречит буквальному пониманию хронологии Матфея.
Пт2:3: «И Ирод ответил: ‘Брат Пилат, даже если бы никто не просил Его, мы бы похоронили
Его, ибо приближается суббота’». Этот текст в четверг был бы лишен смысла: казненного
291
нужно было похоронить до заката в четверг, не дожидаясь вечера пятницы (наступления
праздника субботы).
Пт9:1: «Рано утром, с первым светом субботы, пришла толпа…» То есть, первое утро после
распятия – суббота. То есть, Пт7:3 противоречит другим эпизодам этого же Евангелия.
Кроме того, иначе невозможно объяснить поведение женщин, которые пришли натереть тело
Иисусу (что не сделал в пятницу вечером Иосиф) в воскресенье. Если бы Иисус был распят в
четверг, то они пришли бы в пятницу утром.
27:64: «Прикажи охранять склеп до третьего дня; иначе Его ученики могут украсть Тело, и
сказать людям: ‘Он воскрес из мертвых’…»
Требование именно трехдневного наблюдения предполагает знание деталей обещанного
воскрешения. Иисус объявил о воскрешении только своим ученикам (17:22-23), которые, к тому
же, едва ли что-то поняли, особенно туманное и, скорее всего, фнеаутентичное пророчество про
три дня.. Фарисеи могли узнать только от Иуды, но это в Новом Завете не упомянуто. Поздняя
вставка подтверждается предположением автора от имени фарисеев, что воскресший Иисус
предстанет только перед учениками, тогда как естественное предположение заключается в
демонстрации этого чуда как раз тем, кто в него не верит.
Забавно, толпа священников и фарисеев, обращающихся к Пилату за небольшим одолжением,
контрастирует с Иосифом, который получил тело Иисуса, действуя в одиночку.
К тому же, священники располагали храмовой стражей, юрисдикция которой, вероятно, не была
ограничена Храмом. Среди слуг наверняка были и язычники, которые могли работать и не
соблюдать ритуальную чистоту в праздник, хотя теоретически Закон распространялся и на них.
Если они смогли задержать живого Иисуса, то охрана его тела представляла бы собой меньшую
проблему. И, конечно, они бы возражали против передачи тела Иосифу, который как раз и мог
унести его в неизвестном направлении. Их беспокойство выглядит запоздалым на следующий
день, когда ученики могли уже унести тело – ведь, как описывают Евангелия, они пренебрегали
Субботой.
Вероятно происхождение эпизода, как ответа именно на такую критику: о краже тела для
фальсификации воскрешения.
27:66: «Они… обезопасили склеп, опечатав камень».
Какой смысл опечатывания, если там все равно находилась стража? Проблематично опечатать,
видимо, неровный камень, приваленный ко входу в пещеру. Насколько мы сейчас представляем
себе обычаи того времени, вход в пещеру замуровывали терракотовой или мраморной плитой.
Не вполне ясно, где использовался именно камень и, соответственно, где появилась эта история.
Однакопещера не была закрыта, так как по версии Матфея тело Иисуса еще предстояло
подготовить. Согласно Иоанну, оно уже было умащено, и вход нужно было именно
замуровывать. Но 27:61: женщины сидели у входа. Лк24:1: женщины приходят после субботы,
чтобы умастить тело Иисуса. Зачем бы они пришли, зная, что склеп замурован или запечатан?
ТайнИак4:6: воскресший Иисус говорит, что его закопали в песке. Это обычная египетская
процедура, обеспечивающая, кстати, мумифицирование. Но тогда автор Тайной книги Иакова,
едва ли ранее второй половины 2в., не знал о пещере с ангелами.
27:64-66, 28:11-15: Пилат посылает стражу охранять тело Иисуса, чтобы его не украли ученики,
и не заявили о воскрешении. После исчезновения Иисуса первосвященники подкупают солдат,
чтобы те сказали, что тело унесли ученики. «И пронеслось слово сие между иудеями до сего
дня», эта фраза показывает позднее происхождение и авторство язычника.
Как могли ученики украсть тело, которое охраняли римские солдаты? А если охранники спали,
то откуда они знали об учениках? Приписывемая священникам ложь не имеет смысла.
Трудно представить, чтобы солдаты, увидев ангела, согласились лгать, что тело Иисуса унесли
ученики. Непонятна и степень коррупции римских солдат: рискнули ли бы они утаивать столь
важный факт от префекта? Эта нестыковка была очевидна, и Пт11 пытается разрешить ее:
солдаты докладывают обо всем Пилату, священники просят его не рассказывать иудеям,
которые могут линчевать священников, в ответ на их просьбы Пилат приказывает солдатам
молчать. Это тоже не решает проблемы, поскольку после такого события Пилат и священники
должны были стать убежденными христианами.
Если солдаты увидели воскрешение Иисуса ранее, чем через три дня, это противоречит его
собственному пророчеству о пребывании в земле (кстати, не в пещере) именно три дня. И
неужели женщины, которые отправились туда в воскресенье, не знали о уже появившихся
слухах, что ученики украли тело?
292
Эпизод плох и с точки зрения теологии, поскольку ангел является только пророкам, а не
солдатам – язычникам. Явление ангела означает общение с Б.
Мф26, 27 – очень длинные главы, вмещающие множество скомканных событий. По нашему
мнению, это свидетельство неаутентичности текста: Матфей сам сочинил его или компилировал
из источников, которые он не считал вполне достоверными, и эпизоды которых потому не
развивал. Независимые вставки различными редакторами тоже возможны, но они менее
вероятны, потому что текст, в целом, довольно последовательный.
Конечно, разделение на главы появилось гораздо позже. Но текст был разбит на части по темам.
Говоря о длине глав в тексте Евангелий, мы имеем в виду именно эти блоки текста,
объединенные более или менее общим смыслом, темой или логикой.
Концепция глав вполне существовала в то время. Так, например, Мишна, хотя и записывались
блоком текста, в смысловом отношении практически однозначно разделена на главы и
перикопы.
Мф28 описывает подробности воскрешения: утром после субботы женщины у склепа видят
ангела, который показывает им пустую пещеру и говорит рассказать ученикам о том, что Иисус
ждет их в Галилее.
Все детали этого описания у евангелистов различаются: число ангелов, их местоположение,
слова, обстоятельства встречи Иисуса, его слова, указания, действия присутствующих. Эта
проблема была явной уже в первые века христианства. В попытках выйти из нее, христианские
теологи изобрели гармонию, своеобразное объединение всех имеющихся подробностей из всех
Евангелий.
В результате, ангелов было весьма много. Из них, у Матфея женщины заметили одних ангелов,
у Иоанна – других, и т.д. ангелы говорили долго и пространно, а каждый евангелист привел
только часть этих слов (впрочем, переплетающихся по смыслу). Вряд ли подобный подход
может удовлетворить критическое мышление современного человека. Описание шоу множества
ангелов абсурдно и с позиций теологии. Никогда человек не видел нескольких ангелов
одновременно, тем более человек неподготовленный.
Другие методы согласования, в основном, сводились к мистическому толкованию или к
объявлению деталей несущественными. У Марка и Иоанна описания воскрешения
фальсифицированы настолько явно (стиль, редактирование), что это признают, пожалуй, даже
апологеты.
Кстати, если Иисус был казнен в пятницу, то почему он воскрес только в воскресенье? Кем он
был эти два дня: человеком (и душа его находилась в Шеоле) или духом (через два дня
вернувшимся, чтобы захватить тело)? Обычное объяснение, что он был воскрешен немедленно,
но люди узнали об этом только в воскресенье, противоречит его пророчеству о воскрешении
именно через три дня.
28:2: «И внезапно было большое землетрясение; ибо ангел Господа, спустившись с небес,
отодвинул камень и сидел на нем».
Но камень был не очень большой: в 27:60 Иосиф из Аримафеи сам его придвинул. Сидевший на
нем ангел был, очевидно, вполне человеческого размера. В Писании, ангелы такой формы не
приносят катаклизмов. Представление о землетрясении, сопровождающем явление ангела, более
присуще сектантам и, вероятно, язычникам.
Описание было бы интересным, если бы автор понимал разницу между различными явлениями
ангелов. Самые простые и легкодоступные – видения во сне, соответствующие минимальной
пророческой силе. Затем идут встреченные наяву, и самые высокие – действующие наяву.
Женщины должны были быть пророками исключительной силы, чтобы ангел сдвинул камень в
их присутствии наяву. Скорее, автор просто не обратил внимания на эту иерархию явлений. Что
и типично для члена секты с развитой ангелологией (как, например, у ессенов), где явление
ангела наяву – обычное дело. Промежуточная версия в Лк24:23: «видение ангелов», иллюзия
наяву.
28:7: ангел говорит женщинам: «И пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из
мертвых и идет впереди вас в Галилею…»
То есть, ангел не рассматривает Марию Магдалину как ученика. Эта позиция характерна для
церкви, но не для ранних гностических общин.
293
Если ангел так торопился («пойдите скорее») оповестить апостолов, почему он не дал им
откровения? И не странно ли для воскресшего человека «идти впереди», вместо того, чтобы
передвигаться каким-нибудь более сверхъестественным способом?
Развитие тезиса видно и из того, что в других редакциях «из мертвых» отсутствует. Этим
дополнением церковь могла отвечать на довод гностиков, что воскрешение Иисуса носило
мистический характер пробуждения к духовной жизни. Или расправлялись с концепцией
иллюзорности тела Иисуса, при которой не было бы ни смерти, ни христианского буквального
воскрешения.
Имя Марии Магдалины у Матфея ранее не упоминается. 27:56, 28:7 упоминают ее как
уже известную фигуру. Это указывает на вставку, скорее, уже после распространения
Евангелия от Иоанна, описывающего Марию Магдалину.Заслуживает внимания
история происхождения этой Марии – теперь уже популярного евангельского
персонажа. Как обратил внимание еще Herford, Талмуд в b.Sanh67: «Матерью была
Мириам, парикмахер…» Точнее, «укладывающая женские волосы». Звучит как “Miriam
mgadella nashaya”. Очевидно, эта традиция была известна среди иудейских христиан
еще в 3-4в.в., и от них дошла до раввинов. Иоанн же принял «Мириам – парикмахер» за
новое имя «Мария из Магдалы». А со временем она обросла подробностями.
И не только подробностями, а и территорией. 15:39 упоминает окрестность Магадан.
Так вот ее редакторы исправили на Магдалан, а потом и вовсе на Магдала. И не только
территорией, но и многочисленными упоминаниями, и даже собственным Евангелием.
Конечно, Матфей несколько старше Талмуда, объясняющего происхождение прозвища
«Магдалина». Вероятно, даже поздняя версия Матфея с упоминанием Магдалины лет
на сто-двести старше bSanh. Вопрос в другом. Даже в 3-4в.в. ни евреи, составлявшие
Талмуд, ни Ориген не знали местности Магдала. Иначе происхождение прозвища
«Магдалина» не требовало бы объяснения. Не зря же в Евангелии "Магадан" исправили
на "Магдала", создав тем самым недостающую местность. Поэтому абсурдны попытки
современных христиан связать имя «Магдалина» с рыбацким поселком el Mejdel в
Галилее – хотя бы потому, что во времена Иисуса его под таким названием не
знали.Путаницы добавляет то, что migdol на иврите – просто «башня». В древности это
было типичное укрепление и, естественно, многие города имели это слово в своем
названии. Другим популярным отождествлением является упомянутый Геродотом
город Magdolum (возможно, Мегиддо). Однако, в любом случае, географическое
отождествление очень необычно в качестве прозвища.
Все остальные женщины в Евангелиях, по тогдашней традиции, обозначены родством
по отношению к мужчине – брату, мужу, сыну. Отсутствие такой связи у Магдалины
наводит на подозрение. Хотя, конечно, женщины социально неприемлемых профессий
могли скрывать свое родство.
Отождествление Магдалины с Марией, матерью Иисуса, проясняет многие проблемы в
Евангелиях. Оно позволяет объяснить необычно высокий статус Магдалины в
традиции, равно как и позднее происхождение связанных с ней эпизодов. В той
культуре женщины не могли бросить дом и длительное время следовать за учителем.
Совместное пребывание мужчин и женщин, не находящихся в родстве, было
неприемлемо само по себе. Однако мать Иисуса вполне могла сопровождать его.
Известный эпизод Иоанна с попыткой толпы побить камнями грешницу явно
фальсифицирован и вставлен позднее. То есть, зачем-то была сделана сознательная
попытка сформировать образ Магдалины. Такая совершенно неуклюжая попытка
понятна, если она продиктована крайней необходимостью разделить мать Иисуса и
известную грешницу. Что же до поведения девы Марии, то и Талмуд, и очень ранняя
традиция, изложенная Цельсом, вполне однозначны, описывая ее как женщину без
мужа.
Имеет право на существование иная версия. Религии того времени были
политеистическими и антропоморфными, наделяющими богов человеческими
свойствами. Почти каждое божество имело спутницу. Иногда она ассоциировалась с
женским началом, иногда – просто помогала ему. Однако в целом, несомненно, это лиш
ретроспективные объяснения антропоморфных отношений божеств. Интенсивно
заимтсвуя из других культов, христиане переняли и эту концепцию, отождествив
божественную подругу с Марией.
Иисус действительно мог иметь путешествующую с ним подругу Марию –
парикмахера. Ее имя могли произносить по-разному: как коротко – Мария, так и с
294
прозвищем – mgadella nashaya. Отсюда сформировалось представление о двух Мариях,
одна из которых, за отсутствием всякого прозвища, рассматривалась как мать Иисуса.
Поскольку Мария была как-то связана с городом Вифания, то третий вариант ее имени
– Мария из Вифании – выделился в еще одну самостоятельную Марию. Которых, таким
образом, стало трое. Тем самым, в частности, обретает смысл история, когда женщина
вытирала ноги Иисуса: его подруга могла это делать, хотя для посторонней женщины
это было немыслимо.
Альтернативные историки предлагают рассматривать Магдалину как жрицу – партнера
Иисуса, обычно отождествляя ее с египетской богиней Изис. Курьезно, важными их
доводами являются тексты тех сект, которые были под сильным влиянием египетской
теологии – и, естественно, подбирали христианские аналогии главных египетских
божеств. В частности, «тройственная» Мария (мать Иисуса, из Вифании и Магдалина),
помимо хорошей аналогии с троицей, похожа еще и на Изис (сестру Озириса, его жену
и, возможно, его мать как Айона). В целом, и канонические, и гностические евангелия
однозначно рассматривают Марию, максимум, как ученика. Так, у Фомы Иисус
обещает возвысить ее до статуса апостолов – мужчин. У гностиков ее авторитет
основывается на лучшем, чем другие ученики, понимании Иисуса. То есть, ни намека
на самостоятельный теологический статус.
Конечно, превращение Магдалины из любовницы Иисуса (традиция, отраженная,
например, в гностическом евангелии от Филиппа) в грешницу, а, скорее, проститутку в
церковной вставке в Иоанна, показывает резко негативное отношение к ней ранней
Церкви. Но, чтобы заслужить такое отношение, достаточно было бы традиции о том,
что Мария – женщина - была авторитетным апостолом.
Впрочем, нужно признать, что традиция о проститутке может быть аутентичной – хотя
это и маловероятно. Дело в том, что в древности существовало доктрина храмовой
проституции. Причины ее не вполне понятны, но доктрина была очень распространена:
она отражена в древнейшей вавилонской Epic of Gilgamesh, и, несомненно, во время
Иисуса сохранилась в храмах Астарты на Ближнем Востоке, а также в Греции. Во
многих эпосах, проститутка играет важную роль, как спасение героя или завлечение
злого оппонента. В секте Симона Мага, весьма похожей на секту Иисуса, подругой
Симона была Helen the Harlot. По аналогии, можно предположить такую же профессию
и Магдалины. Впрочем, при имеющемся минимальной наборе фактов это не более чем
предположение.
Кстати, на специальные отношения Марии с Иисусом косвенно указывает множество
фактов. Так, в той культуре посторонняя женщина не могла путешествовать с группой
мужчин, тем более, с известным учителем. Канонические Евангелия не называют
Марию в числе двенадцати, однако она не только пользовалась выскоим авторитетом,
но и руководила апостолами после казни Иисуса (по крайней мере, в версии
гностических Евангелий). Причем, ранние гностики отрицали ее мудрость: Иисус
обещает, что сделает ее подобной апостолам-мужчинам, Фм114. Очевидно, гностики
уже потом возвысили мудрость Магдалины для принижения апостолов – мифических
лидеров конкурирующей литералистской Церкви. Такое положение Магдалины в секте
можно обосновать преемственностью ее статуса от Иисуса, своего рода наследственной
передачей власти. Кстати, именно поэтому другие родственники Иисуса, как его братья,
могли оказаться оттеснены от главной роли в секте.
Еще одним доводом в пользу фальсификации грехов Магдалины являются
противоречия Евангелий в их описании. С одной стороны, Иисус изгоняет из нее семь
демонов. С другой, толпа намеревается линчевать ее за разврат (а Иисус – прощает).
Хотя в то время сумасшествие не было препятствием для занятия проституцией, оно
могло быть препятствием для осуждения. То есть, евангельские версии, по всей
вероятности, несовместимы. Следует учитывать и то, что эпизод прощения грешницы
вставлен в и без того позднего Иоанна – можно полагать, как раз в контексте борьбы с
гностиками – приверженцами Марии.
Кстати, гностики отдавали ей предпочтение, вероятно, по вполне прозаической
причине: почитаемая ими Мудрость – женского рода, и, очевидно, в данном случае
персонифицировалась в Марии. Почитание женщины также демонстративно отделяло
их от примитивных, по их мнению, христиан-литералистов. Так что нельзя
рассматривать информацию гностиков о Марии как исторически достоверную.
Насчет происхождения Марии можно только строить догадки. В этом контексте,
интересно существование black madonnas – черных статуй Марии. Вообще говоря, цвет
295
сам по себе ничего не доказывает: так, статуи Будды делают из самых разных
материалов, и они бывают красными, черными, зелеными и пр. Определенная борьба
Церкви с черными статуями тоже не позволяет делать выводов: католикам не хотелось
иметь афро-американского бога. Небольшое количество черных статуй могло быть
завезено из стран с темнокожим населением – тамошние христиане, естественно,
отождествляли новозаветных персонажей с привычным цветом кожи. Вспомним, что
изображение Марии с младенцем является точной копией изображения Изис, а статуи в
Египте нередко красили в черный цвет, который доминировал среди населения Южного
Египта. Но не исключено, что изготовители черных статуй могли помнить некую
традицию о происхождении Марии, например, из Египта – где она бы была очень
смуглой. Вспомним, что, согласно талмудической традиции, Иисус в молодости жил в
Египте, где изучал магию.
Отдельный вопрос о происхождении имен с указанием на территорию (Мария
Магдалина, Симон Киринеянин, Иисус Назаретянин). В иудейской литературе они
встречаются крайне редко (р.Иосия Галилеянин, Иаков из Kfar Secanya). В основном, по
такому принципу называют иудеев – иностранцев. Такие прозвища часто встречаются в
Библии, отражая взгляды древних авторов: территория Израиля казалась им настолько
огромной, каждая деревня была настолько далеко, что географическое происхождение
было естественным идентификатором.
Можно предположить, что такие имена должны были быть распространены в
космополитических общинах христиан. Тем более, в их случае было бы неудобно в
качестве второго имени (бен) использовать имя отца – которое бы отражало этническое
происхождение и, следовательно, прежнюю религию. Видимо, поэтому христиане часто
меняли имена при переходе в новую веру.
Такие имена пришлись бы кстати и у ессенов, которые вступали в общину, будучи из
самых разных мест. В этом смысле, их общины также были космополитическими.
Характерные евангельские имена вполне могли быть присущи ессенам.
Нам не встречались указания, в каких случаях имя отца (ben) надо заменять на указание
территории (ha-).
28:8: «они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его».
Невиданное совмещение страха и радости. И откуда Матфей узнал об этих чувствах?
28:10: «Тогда говорит им Иисус: ‘… возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они
увидят Меня’»
Но ведь Иисус не назвал конкретного места. Характерно, что фальсификатор приписывает
Иисусу обращение «братья мои», типичное для христианства, но отсутствующее в достоверном
тексте Матфея.
Иисус повторяет женщинам то, что им только что (28:7) сказал ангел. Иисус не знает об их
встрече с ангелом?
Совершенно странно для воскресшего Мессии явить себя в провинциальной деревне, среди
недавно обращенного населения, известного своим невежеством в иудаизме. Однако, если
Иисус был действительно жив и скрывался от властей, он как раз туда бы и отправился. В этом
случае, он мог встретить женщин по дороге, но не захотел идти в Иерусалим.
28:16: «Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус».
Но ведь женщины (27:56) также были из Галилеи. Они всюду следовали за Иисусом. А теперь
зачем-то остались в Иерусалиме?
28:17-18: «Когда они увидели Его… некоторые сомневались. И Иисус подошел к ним и сказал:
‘Вся власть на небе и земле дана Мне’».
У Иоанна, сомневается только Фома. А Иисус убеждает его, предлагая потрогать раны. Здесь же
Иисус выступает с не относящейся к вопросу декларацией, которая непонятно как должна
убедить учеников в его воскрешении. Понятно, что Иоанн усилил текст, чтобы ответить на
именно такую критику.
Похоже, здесь отражена традиция, присутствующая у Павла: Иисус получил власть только
после воскрешения, аналогично мистической трактовке. У Иоанна, Иисус – божественная,
изначально существовавшая фигура. Толкование Павла позволяет хоть как-то объяснить
кардинальное изменение учения Иисуса после воскрешения, когда он предположительно
призвал все народы и отказался от Закона.
296
28:19: «научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…»
Поздняя вставка, когда уже сформировалась концепция триединства.
Даже здесь речь не идет о призыве верить в божественность Иисуса. «Научите», скорее,
указывает на познание Закона.
Иисус обращался к иудеям и четко отказывался от обращения к другим народам. Только Павел
обратился к язычникам. И Послания Павла, и Деяния четко описывают, что по крайней мере
некоторые, возможно – все апостолы находились в Иерусалиме. Если принять указание
обращения ко всем народам за аутентичное, то апостолы отнюдь не стремились его исполнять.
Иер31:33 говорит о новом завете: «’Но вот завет, который Я заключу с домом Израиля после тех
дней, ‘ - говорит Господь… ‘и буду им Б., а они будут Моим народом’». Чрезвычайно
примитивно мнение христианских теологов о том, что, увидев обращение иудеев с Иисусом, Б.
изменил свое мнение. Это противоречит концепции Всезнающего и Неизменного. Кроме того,
Иисус знал о предстоящем распятии, оно не явилось для него неожиданностью. В своих
намерениях он учитывал перспективу казни. Почему же он якобы изменил свой первоначальное
намерение прийти «к заблудшим овцам дома Израиля», и отправил учеников ко всем народам?
5:14: «Вы - свет мира»". Иисус приходил именно к иудеям. В Писании указывается, что, в
случае отступничества иудеев, их унижение все равно будет временным. Обещанные другим
народам в этом случае преимущества направлены исключительно на притеснение иудеев с
целью их возвращения к вере. Возможность выбора другого народа, тем более - обращения к
другим народам, не упомянута. Соглашаясь с доктриной временного предпочтения других
народов с целью заставит иудеев ревновать, Павел все равно выдвигает теорию «нового
Израиля», конгрегации христиан. Но в этом имеется явное противоречие: если объект (Израиль)
заменяется в процессе, как же первоначальный объект может быть изменен (обращен к
праведности)?
Ис42:6: «и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников». Завет – только для иудеев,
которые явно противопоставлены язычникам.
Для избранного народа были установлены определенные правила, как кошерная пища.
Христиане, считая, что Б. обращается к ним, этих правил, тем не менее, не исполняли.
Христианство обходит вопрос соблюдения Закона, но критикует фарисеев как неискренне
исполнявших его и не признавших Иисуса. На этом основании делается вывод о непринятии
Иисуса иудеями. Христиане на протяжении столетий совершали все мыслимые преступления.
Папы были куда грешнее даже того, что приписывалось первосвященникам. Но это не заставило
христиан усомниться в собственной вере. Почему же позиция некоторых людей переносится на
всех иудеев? Тем более, сами раввины критиковали тех из фарисеев, кто был неискренен.
Современная Церковь отошла от этих взглядов, отказавшись от фундаментальной концепции
вины иудеев. Но ведь этот подход четко прописан в Евангелиях, от которых еще никто не
отказался.
28:20: «И уча их соблюдать все, что Я заповедал вам».
Это, пожалуй, самый интересный вопрос: что именно заповедал Иисус? Главы Мф5-6 содержат
совершенно стандартное этическое учение, заметно не отличающееся от иудаизма, и не
содержащее ничего нового. Тезисы Фомы также не оригинальны, но отражают общие
гностические концепции. Основная масса приписываемых Иисусу тезисов однозначно
принадлежит евангелистам и поздним редакторам, и зачастую взаимно противоречива. В
результате, христиан учат соблюдать некий весьма искусственно подобранный набор правил.
28:21: «И помните, я с вами всегда, до окончания века».
Такое заявление несколько нелогично. По окончании века – в Мире, который Наступит –
божественное будет находиться среди людей. То есть, как раз тогда Иисус должен был бы быть
с учениками. Тем более, он им уже обещал соседство и после конца света: когда они будут
осуществлять Суд вместе с ним. Похоже, автор предполагает, что апокалипсис наступит скоро,
при жизни одного поколения. Или, конечно, редактор мог просто употребить фразу, не
особенно задумываясь над смыслом.
История распятия и воскрешения была, похоже, составлена гностиками. Самое яркое
подтверждение: основными свидетелями и распятия, и воскрешения выступают именно
женщины, а мужчины зачастую сомневаются. То есть, понимание учения и близость к Иисусу
приписываются женщинам. Только у гностиков женщины имели достаточно высокий для такой
роли статус. Более того, похоже, только у гностиков женщины участвовали в тех же ритуалах,
297
что и мужчины. В других религиях, женщины имели собственные обряды, праздники и даже
божества.
То есть, конечно, аналогичное равенство декларировал и иудаизм. Так, Shir ha-Shirim r.4: «В
Израиле было столько же пророчиц, сколько и пророков». Но участие женщин в теологии было
совершенно минимальным (оставив библейские времена, популярна была лишь Берурия, жена
р.Меира).
Не исключено, что все упоминания женщин – последовательниц Иисуса являются творчеством
гностиков. Эти упоминания удивительно мимолетны. При всей необычности женщин –
учеников (и крайне неоднозначном отношении к этому вопросу) можно было бы ожидать, что
Евангелия уделят больше места этой теме, по крайней мере, приведут тезисы Иисуса в
подтверждение такой возможности.
Церковь не допускала женщин к руководству, хотя с готовностью приняла их в качестве
раннехристианских мучениц, безобидных с административной точки зрения фигур.
Действительно, мученикам неоткуда уже было взяться в сколько-нибудь значительном
количестве после победы Церкви и таким образом роль женщин была ограничена далеким
прошлым. Отношение Иисуса не было явным: женщины были последователями, но, видимо, не
учениками. Павел упоминает женщин-диаконис и, видимо, примитивная Церковь допускала
женщин на некоторые должности.
В последнее время некоторые, особенно феминистки, пытаются показать, что женщины играли
важную роль в Церкви еще в средние века. На самом деле, они были администраторами
высокого уровня почти исключительно в женских монастырях и храмах, посвященных
христаинским святым-женщинам.
Присутствие только женщин при воскрешении может быть интересным образом связано с
традицией культов Озириса, Таммуза и других, в которых именно женщина – богиня вызывает
погибшее божества обратно к жизни.
Несколько натянутым представляется объяснение, что евангелисты, скрепя сердце, написали о
фактах (наличии женщин в окружении Иисуса), но отказались развивать эту тему в
теоретическом аспекте. Они как бы не соглашались с позицией Иисуса, допускавшего женщин.
Более вероятно иное объяснение. Если христианство, в основном, произошло из секты ессенов,
то естественно, что христиане также не принимали женщин. В дальнейшем, однако,
определенная часть христианства попала в руки (общины) гностиков. Среди них присутствие
женщин было вполне распространено. Именно они добавили в прототексты несколько эпизодов
с женщинами. Но особых теоретических объяснений на этот счет, у гностиков, по-видимому, не
было. Они допускали участие женщин в мистицизме де-факто, как нечто само собой
разумеющееся, не нуждающееся в дополнительных изысканиях.
Тогда упоминания о женщинах в Евангелиях – это одно из наслоений на ранних историях. Это
согласуется с современными представлениями о тогдашней иудейской культуре. Видимо,
невозможным было не только наличие женщин в числе учеников, но даже их присутствие среди
сопровождающих странствующего учителя.
Впрочем, духовность женщины как таковой более чем сомнительна. Женщина озабочена
мирским. С позиции Библии, она была создана не как самостоятельное существо, но в помощь
мужчине, Быт2:18. Пожалуй, лучшим образом доктрина привлечения женщин выражена в
Фм114: «Симон Петр сказал им: ‘Пусть Мария покинет нас, ибо женщины не достойны
{вечной} жизни’. Иисус сказал: ‘Смотрите, Я наставлю ее, чтобы сделать из нее мужчину,
чтобы и она тоже могла стать живым духом, подобно вам, мужчинам. Ибо каждая женщина,
которая стала мужчиной, войдет в Царство Небесное’». Это, кстати, типичная концепция
мистиков.
Тертуллиан «Об одеяниях женщин» 1.1. называет женщин «воротами дьявола» и запрещает им
занимать церковные посты. Он еще не знал в деталях (или не принимал) посланий Павла
(Рим16:1), а, возможно, и современных текстов Евангелий.
С другой стороны, гностики известны своим очень вольным отношением к созданию мифов.
Они часто просто подставляли имя Иисуса в существовавшие мифы. Распятие на кресте и
воскрешение Иисуса отлично повторяет легенды об Озирисе и Дионисии, очень популярных
фигурах у гностиков. Почти наверняка именно таким методом заимствований был в
значительной мере сформирован миф об Иисусе.
Отметим, что гностики не были бесстыдными фальсификаторами (по крайней мере, не
сравнимы в этом с церковью). Они использовали мифы как не имеющий особого значения фон
для передачи мистических учений. В данном случае, концепции отречения от мира в пользу
духовной жизни (распятие) и посвящения, соединяющего с Б. (воскрешение).
298
Церковь же приняла этот миф буквально. Для достоверности добавили исторический фон (а,
может, это сделали еще гностики в попытке скрыть мистический смысл от непосвященных). В
итоге метафора предстала исторической реальностью.
Отметим, что для Матфея – больше, чем для других евангелистов – характерно выхолащивание
метафор. Он вначале заимствует их, потом толкует буквально, а далее добавляет к ним
реалистичные подробности. В итоге, на месте метафоры появляется абсурдный эпизод,
претендующий на историчность.
Можно предположить, что такая тенденция отражена в эпизоде вознесения, Лк24:51. В
иудейской традиции, вознесение символизирует приближение к Б. Рассказы о поднятии на
третье – девятое небо были довольно популярны, особенно у мистиков.
Не исключено и иное объяснение. Ber.r.25:1:55 рассказывает о споре р.Абайи (Abahu) с
эпикурейцами84. Они трактуют термин «взят» в отношении Еноха (Быт5:24) как свидетельство
его вознесения, а не смерти. В ответ им приводятся эпизоды Писания, в которых «взят» явно
обозначает смерть. Можно предположить, что аналогичная двусмысленность имелась и в каком-
то прототексте относительно Иисуса. Употребленное применительно к небу «взят» могло быть
воспринято как указание на его вознесение, и позже перерасти в отдельный эпизод.
Естественно предполагать, что результатом обряда, описанного в Евангелиях как распятие,
должна была быть инициация. В то время в тех кругах, весьма вероятно, она связывалась
именно с попаданием на то или иное небо.
Таким образом, в результате ритуальной имитации смерти и воскрешения Иисус должен был
вознестись. Постепенно смысл мистической аллегории стерся, а события обрели
реалистичность. Что и описано у Луки как буквальное поднятие тела в воздух.
В иудейской интерпретации вознесение Иисуса выглядит из рук вон плохо. Дело в том, что
возвращение Б. из мира (когда Он прячет лицо) есть метафора того, что Б. оставляет Израиль. В
этом смысле, Иисус бросил христиан, оставил их без своей заботы и защиты.
Вопрос о телесном воскрешении Иисуса не является теологически однозначным. Доктрина
воскрешения в реальном теле (а не иллюзии) была внедрена исключительно административным
путем. У нее нет серьезной основы в виде убедительной теологической концепции,
достоверного откровения или четко формулирующих ее евангелических текстов. Более того,
22:30 прямо описывает воскресение без тела. Ин4:32 намекает, что Иисус и при жизни имел
только подобие тела, не нуждавшееся в пище.
Возможно, что церковь изначально настаивала на реальном теле потому, что иллюзорное
воскрешение сделало бы его метафорой обычного откровения, данным ученикам. Вероятно, что
аналогичные истории имелись тогда во многих культах. А воскрешение в реальном теле было
достаточно исключительным.
Можно допустить, что воскресение тела принесли в Евангелия иудейские христиане. Для них
это была сравнительно привычная концепция. Впрочем, категорически отрицавшаяся
тогдашними фундаменталистами – саддукеями. На позднее принятие доктрины телесного
воскрешения (очевидно, когда фарисеи стали доминирующей группой) указывает и
обнаруженный археологами в Иерусалиме колумбарий времен Второго Храма. Понятно, что,
используя кремацию, тогдашние иудеи не рассчитывали на воскресение в теле.
Поскольку воскрешение Иисуса рассматривается как образец воскресения остальных людей,
вопрос телесного воскрешения становится важным для церкви. Здесь церковь всегда была очень
уязвима для критики.
Еще Цельсий предлагал христианам представить их царство небесное: массы трупов, бродящих
по земле. В ответ, церковь модифицировала доктрину, заявляя, что тела будут «как новые».
Именно так изображали, например, деву Марию, так что на картинах она выглядит моложе
Иисуса. Но тогда неизбежно возникает вопрос: новые в каком возрасте? Мотивированный ответ
на этот вопрос у церкви отсутствует.
Прежде всего, конфликт был между воскрешением на земле и царством небесным.
Популистская религия должна обещать праведным рай немедленно после смерти. С другой
стороны, адское наказание, если оно начинается в неопределенном будущем, не так страшно,
как причитающееся сразу. С позиции экономики, родственники усопших станут платить Церкви
привлекательные средства за официальные молитвы только если их близкий оказывается
84 В Талмуде этот размытый термин обозначает вольнодумцев, оспаривающих традиционную
интерпретацию Писания
299
непосредственно на грани подземных мук. Однако вопрос, почему кто-то будет желать
воскрешения в такой схеме. Праведники наслаждаются раем и их не интересует земля. Злые или
вообще не будут воскрешены, или будут – но для нового суда, отнюдь не привлекательная
перспектива. В силу, в основном, административных и экономических причин, концепция
немедленного вознаграждения и наказания победила, а ожидание воскрешения существенно
потускнело.
Доктрина телесного воскрешения чересчур одиозна, и постепенно церковь перестала
акцентировать на ней внимание. Впрочем, доктрина уже отслужила свое: победившей церкви
уже не надо было доказывать свою исключительность.
Гностики, конечно, отрицали воскрешение в том же грешном теле. Им принадлежала концепция
тела из лучей, в котором душа обитает на небесах. Если философы спорили о вечности материи,
то разногласий о временности формы, в основном, не было. Соответственно, тело (форма
материи) не могло рассматриваться как вечное.
Мр2:2-3: «Спаситель ответил: «Любая природа, любая форма, любое существо… вновь
растворятся в исходное состояние».
С доктриной телесного воскрешения связана и концепция о приходе Иисуса в реальном теле.
Церкви трудно согласиться на иллюзию тела по нескольким основным причинам.
Во-первых, если инкарнация Иисуса была иллюзией, то вместо пришествия бога в мир мы
получаем довольно обычную картину посещения мира Мудростью. Причем, Мудрость
традиционно приходит в мир в том или ином человеке. Церкви трудно согласиться на меньшее
для Иисуса.
Во-вторых, если Иисус пришел в иллюзии тела, то разрушается концепция искупительной
жертвы. Трудно принести в жертву иллюзорное тело.
В-третьих, становится бессмысленным воскрешение. Иллюзорное тело нельзя распять и незачем
воскрешать.
В-четвертых, нарушается историчность. Какая претензия на историчность может быть у
иллюзии?
В-пятых, тогда в последний день Иисус также придет в иллюзии тела. Тогда христианский
апокалипсис, похоже, из физического события становится чисто духовным, подозрительно
похожим на гностический.
В-шестых, если вне мира даже у Иисуса нет тела, то тем более у остальных людей. Разрушается
концепция ада с шипящими сковородками.
Ранние христиане естественным образом считали, что Иисус приходил в иллюзии тела.
Например, Рим8:3: «отправив Своего Сына в подобии греховной плоти в жертву за грех, Он
осудил грех во плоти…» Очевидно, уже Павел имел дело с этой проблемой.
С одной стороны, вслед за гностиками он считал тело воплощением греха. Соответственно,
божественный Иисус не мог прийти в греховном теле. С другой стороны, уже тогда
существовала концепция искупительной жертвы Иисуса (принесения – греховной – плоти в
жертву за грех). Павел пытается совместить эти несовместимые концепции тем, что Иисус
пришел в «подобии» тела. Но проблемы, возникающие с признанием иллюзорности тела
Иисуса, мы уже обсуждали.
Отметим, что сама дискуссия о воскрешении изрядно лишена смысла. Если допустить за правду
хоть какой-то эзотерический эпизод Евангелий (крещение святым духом, чудеса,
преображение), то у Иисуса была, как минимум, душа, или, как максимум, сверхъестественная
сущность. Таковая после смерти должна была, в соответствии с обычными теософскими
представлениями, вознесена. Можно легко в этом случае допустить, что она бы потом явилась в
виде иллюзии. Конкретное описание воскрешение в Евангелиях может иметь значение только
для изучения правдивости текстов: которые, как мы и без того знаем, совершенно
недостоверны.
Поэтому необходимо выбрать одну из двух позиций. Либо вера в то, что хоть что-то в эзотерии
Евангелий правдиво, и тогда вознесение духа и явление иллюзии могут рассматриваться как
вполне предсказуемые, независимо от фальсификации соответствующих описаний. Либо вся
чудеса в Евангелиях – фикция, и тогда воскрешение – очевидно, наименее достоверное из них.
Возводить же, вслед за апологетами, градацию чудес (от мелких исцелений через среднее чудо
воскрешения Лазаря до огромного – хотя весьма похожего – чуда воскрешения Иисуса) –
довольно абсурдно. Чудо уже является чем-то сверхъестественным, и тем самым доказывало бы
(если хоть какое-то из описаний в Евангелиях правдиво) божественную сущность Иисуса.
300
Градация чудес требует иерархии совершающих их. Определять же место Иисуса в небесной
иерархии – довольно неблагодарное занятие. Достоверные факты, по крайней мере, такого
доказательства не поддерживают.
Что искупил Иисус? Несмотря на многочисленные противоречия в каноне, христианская
традиция довольно определенна: Иисус искупил любые грехи, а приобщение к искуплению
осуществляется через веру. Чтобы не попасть в коллизию провокации греха верой (почему не
грешить, если все прощено?), необходимо допустить, что вера в Иисуса не позволяет человеку
совершать грехи.
Но какие именно грехи? Ведь христианство отрицает заповеди иудаизма, и не вводит никаких
других (кроме веры в Иисуса – но «вера не позволяет человеку грешить неверием» есть
тавтология). Конечно, в Евангелиях можно найти сколько угодно указаний, но они, в основном,
взаимоисключающи и, кроме того, противоречат апостольским заповедям Деяний, которые
тоже фальсифицированы. Следует либо признать зияющий пробел в христианской теологии
(который, надо признать, пытается восполнить традиция, бессистемно заимствуя моральные
нормы иудаизма), либо согласиться с обязательностью иудейских заповедей (что разрушило бы
христианство как отличную от иудаизма религию).
Из несовместимости веры с грешным поведением следует, что за тысячелетнюю историю
христианства верующих были единицы (остальные грешили, и потому не могли быть истинно
верующими). Либо придется ввести градацию веры (чем сильнее вера, тем меньше человек
грешит). Безусловно, подобная относительность веры абсурдна. Человек или верит в то, что
Иисус был сущностью Б., или не верит. А состояние «в общем-то, верю» относится к
умственному, а не духовному, восприятию.
Попытка увязать очевидно несовместимое привело к концепции слабого человека. Он верит в
Иисуса, но не может удержаться от греха. Тогда он грешит ненамеренно, и эти грехи подлежат
прощению (аналогично иудаизму, искуплению жертвой - Иисусом). Во-первых, эта концепция
не объясняет очевидно намеренных грехов, во множестве встречающихся в христианском мире.
Во-вторых, она противоречит традиции прощения христианскими священниками также и
намеренных грехов. В-третьих, прощение любых грехов, совершенных по слабости,
провоцирует в неидеальном человеке эти самые слабости. В-четвертых, если понимать под
«ненамеренными» именно грехи, совершенные независимо от воли человека, то они прощаются
и в иудаизме – какова же роль веры в Иисуса?
В примитивном христианстве этой проблемы не было, потому что доктрина всеобъемлющего
прощения (искупления) грехов тогда еще не сформировалась. Did4:6 вполне определенно:
«Если у тебя есть средства, уплати выкуп за свои грехи». Речь идет о благотворительности.
Прощение зависело от собственных действий христиан и не связывалось с казнью Иисуса.
Конечно, при административной эксплуатации доктрины прощения, она приобрела совсем
извращенные формы. В соборах Ватикана до сих имеется «священная дверь», открываемая на
рождество юбилейного, 25-го, года. Все проходящие через нее получают прощение всех грехов.
Сначало объяснение связывало этот вход с тезисом Иисуса у Иоанна «я есмь дверь». В 20в.
коммерческий характер такого действа стал очевиден, и появилось новое объяснение: прощение
обеспечивается не прохождением через дверь, а верой в Иисуса. Но, впрочем, зачем тогда все
еще действующая дверь? Удивительно, насколько популярен этот абсурд даже в наше
просвещенное время: в 2000г. около 25млн. христиан прошли сквозь «священную дверь»
базилики апостола Петра, центрального собора католицизма.
Если Иисус имел божественную сущность, то он не мог не знать о предстоящем распятии.
Пришел ли он в мир специально для распятия, или обнаружил предстоящее, будучи человеком,
не меняет его цели: распятием искупить грехи человечества. Тогда иудеи помогли
бодественному существу в осуществлении этого замысла, распяв его. Косвенно, такого же
взгляда придерживается и церковь. Энциклика Nostra Aetate 1963г. признала, что Иисус был
распят по собственному желанию, и недопустимо обвинять в его казни.
Христианская гностическая традиция утверждает, что Иисус явился в мир в облике человека,
чтобы обмануть злых духов, господствующих в мире. Они, не узнав, распяли его, и тем самым
обеспечили искупление грехов и уничтожение злых сил, объявленное чудом воскрешения. Не
обсуждая несоответствие такой трактовки фактическому состоянию вещей в мире, отметим, что
эта концепция грубо противоречит монотеизму и инкорпореальности. Имеется в виду, что Б. а.
заинтересован в состоянии дел в мире; б. не может справиться с демонами иначе как хитростью;
в. использует хитрость по типу человеческой.
301
Время для прихода Иисуса, действительно, было очень похожим на апокалипсис: постоянные
смены царей и правителей, присоединения и изъятия территорий, войны, распри, массовые
побоища и казни, разгул злодеев, обращения в Рим о поддержке и смене правителей (впрочем,
когда ситуация была иной?). Множество учителей трактовало Закон, они имели немало
учеников. Появились в огромном количестве прельстители, которые показывали представления,
увлекали народ в пустыню, чтобы показать знамения. Иисус был не слишком заметен на фоне
этих событий.
Распятие Иисуса, имеющее такое значение для христиан, было незаметным в тогдашней Иудее.
Александр Яннай распял в один раз несколько сот фарисеев. Флавий описывает целый ряд
казней проповедников и массовых избиений их последователей. В этом контексте казнь Иисуса
не только не могла привлечь внимания, но и остается вопрос, почему не казнили его
сторонников, что было совершенно нетипично.
Религиозная инновация была обычным обвинением той эпохи. За 430 лет до Иисуса, такое же
обвинение (как считается) было вынесено против Сократа (Plato, Euthyphro5). О влиянии на
иудаизм греческого подхода свидетельствует частое употребление в Талмуде термина
«странные боги» (чужие, языческие боги), встречающегося у Платона там же.
Сама религиозная терпимость иудеев была истощена до предела: установленные Иродом
(сыном Антипатра) статуи, попытка Пилата внести в город изображение императора, попытка
Гая поставить свою статую в Храме, проникновения в Храм чужеземцев, ограбление храмовой
казны Пилатом (правда, на постройку водопровода). Иерусалим, в отличие от Галилеи, был
оплотом секты фарисеев – тонких знатоков Закона. Противоречащие Закону толкования Иисуса
в той обстановке вполне могли казаться чрезмерными.
Именно население Иерусалима отличалось особенным религиозным фанатизмом. Описывая
попытку Пилата внести в город изображение императора, Флавий пишет, что иудеи вытянули
шеи, подставив их под мечи – вместо того, чтобы согласиться с наличием статуи.
Явление божественного Мессии, не просто военного лидера – нечто чересчур значительное,
чтобы в него легко поверить. Сознание естественным образом отгораживается от такой мысли.
Действительно ли Б. требовал от иудеев настолько многого – веры по слову Иисуса? Ведь
спасение Иисуса с креста мгновенно решило бы проблему веры. Можно объяснить, что
немедленное обращение к Иисусу не требовалось, нужен был пример для будущих поколений.
Но это не то, о чем говорит христианская традиция.